Будет так, как я хочу

— Ну, и как они это допустили, интересно? Куда смотрели? — Ольховский все никак не унимался. Он был настроен категорически: сад закрыть, воспитателей отдать под суд, директора уволить. И желательно все это повторить несколько раз, чтобы получше ощутили и запомнили.

— Наверное, туда же, куда и ты, когда Макс падал с горки…

— Настя, ты теперь всю жизнь будешь мне это вспоминать?

— Я жду, когда ты привыкнешь к тому, что для детей падать — нормально. Наша задача следить, чтобы не лезли туда, откуда опасно свалиться. Еще года не прошло, как ты живешь с нами, а впереди еще целая жизнь, ты так поседеешь раньше времени. Прекрати закатывать скандалы из-за царапины.

Я не думала, что он окажется настолько переживающим отцом. Каждый прыщик на теле Максима вызывал переполох. А когда мы, наконец-то, решили отправить сына в садик, в нашей семье воцарился настоящий дурдом. Глеб никак не мог смириться, что его ребенок целый день общается с какими-то чужими тетками, а потом приходит и с восторгом про них рассказывает…

Лично я — радовалась, понимая, что у него отлично проходит социализация, и Максим легко оторвался от наших с бабушкой юбок. А вот Глеб еще не насытился ролью отца, и Макса ему все время было мало, дай волю — и на работу с собой забирал бы.

— Посиди со мной рядом, пожалуйста. А то меня скоро тошнить начнет от твоего мельтешения.

— Что, опять? — Ольховский тут же забыл про все возмущения, подскочил ко мне, схватил за руки, обеспокоенно глядя в глаза. Он слишком хорошо помнил период мучительного токсикоза, который внезапно начался и долго не отпускал. Я тогда проклинала и самого Глеба, и его слишком активных сперматозоидов, из-за которых мне нет никакой жизни. Глеб отшучивался, как мог, но тоже не спал ночами, вскакивал вместе со мной по утрам, пытался помочь хоть чем-нибудь. Этот период уже давно закончился, но даже воспоминания о нем, похоже, слишком пугали мужа.

— Нет. Я образно. Но все равно, подержи меня за руку и посиди спокойно. Я устала все это слушать… — Не успела договорить, задохнулась от резкого удара где-то под ребрами. Глотала воздух, как рыба, выброшенная на лед. — Черт, как больно-то…

— Что, началось? — Паника в глазах Глеба тоже когда-то казалась удивительной. Я его таким себе не представляла. Но где-то на середине срока он уже начал спрашивать меня, когда уже будут роды, и как ему понять, что вот оно — случилось. А потом просто заколебал этим вопросом.

— Я тебе обязательно сообщу, не переживай. Даже до того, как рожу. А сейчас твой второй сын просто долбанул меня пяткой, или двумя сразу, я не поняла. — Мы тяжело переносили влажность и жару августа: я постоянно ощущала духоту и нехватку воздуха, малыш сходил с ума и как будто пытался пробить во мне парочку дополнительных отверстий, чтобы легче дышалось, наверное…

Глеб положил на живот руку, потом обнял меня за талию и поглаживал с обеих сторон. Это всегда действовало волшебно: малыш моментом успокаивался, затихал, и у меня наступало несколько минут спокойствия.

— Но вообще, конечно, очень жаль, что нельзя рожать по предварительному заказу… Я бы вот прямо сейчас пошла и сдалась врачам.

— Настюш, ну, ведь совсем недолго осталось… Потерпи уже, а? — он словно чувствовал себя виноватым. Но я уже давно перестала предъявлять какие-то обвинения мужу: наверное, если сама не хотела бы тогда, подсознательно, забеременеть, ничего подобного не случилось бы.

— Можно подумать, у меня есть какой-то выбор. Ты, кстати, пообещай, что не разнесешь садик по кирпичам, пока я буду лежать в роддоме. И роддом не разноси тоже, пожалуйста. Иначе я попрошу Диму, чтобы он тебя куда-нибудь временно упек.

— Хорошо. Пообещаю… — Глеб замялся, что-то явно желая сказать, но не решаясь… — Насть… А мы потом попробуем еще раз?

— Что попробуем? — слегка растерялась от этого вопроса. Мы с ним давно уже ничего не пробовали нового: ни в сексе, потому что уже рисковать нельзя, ни в еде, из-за того самого токсикоза… А что еще можно пробовать в моем положении? Моя фантазия закончилась на двух первых вариантах.

— Третьего ребенка? Я девочку хочу. Светленькую, как ты.

— Глеб, ты в своем уме? В школе биологию пропустил, что ли? У тебя гены доминантные! Откуда у нас может быть светленькая девочка?

— Я все прекрасно помню. В девятом классе, кажется, задачки решали… — Он насупился обиженно. Совсем как Макс, и не поймешь, кто у кого перенял эту манеру. — У меня мама — тоже блондинка. Так что у нас есть все шансы.

— И сколько раз мы будем пытаться, чтобы вот эти 25 % вероятности сработали? Ты издеваешься, Глеб?

— Нет. Просто, действительно, девочку хочу…

— Ты сначала эти роды переживи и не упади в обморок, когда возьмешь на руки младенца…

Дальше дискуссия прекратилась: Максим внезапно вспомнил, что соскучился по родителям, а конкретно — по шее папочки, на которой очень хотел прокатиться.

Я очень радовалась, что в нашей жизни, наконец-то, появилась эта шея, а вместе с нею — надежное плечо, ясная голова, да и весь Глеб целиком. Вот знала же, что он нам пригодится, не зря старалась.