«Будет жить!..». На семи фронтах

В хутор Притыки раненые поступали нечасто — накал боев снизился. В этот период, проводя санитарно-эпидемиологическую разведку в окрестных деревнях, мы выявили много больных сыпным тифом. Стали выяснять причины. Оказалось, что в районе Озаричей фашистские оккупанты создали несколько концентрационных лагерей, в которых содержались тысячи советских граждан под открытым небом, в грязи. Сюда гитлеровцы специально свозили тифозных больных из других лагерей, дабы после освобождения этого района Красной Армией вызвать в нем эпидемию. Расчет был коварен: красноармейцы бросятся на помощь узникам и контакт с ними приведет к повальному заражению. Но враг просчитался. Медики своевременно разгадали черный замысел фашистов. Были организованы эвакуация больных и их лечение, а также профилактика в окрестных населенных пунктах.

Естественно, что нам пришлось немало поработать, чтобы не допустить случаев заболевания среди личного состава. К тому времени советская медицина уже создала вакцину против сыпного тифа, применение которой обеспечивало надежную профилактику.

Помню, 19 декабря я выехал в батальон связи и разведроту дивизии для проверки их санитарного состояния и проведения профилактических прививок. Несмотря на то что в этих подразделениях своих врачей не было, недостатков я не обнаружил.

Закончив все дела, решил повидать Ивана Кузьмича Брушко и заехал в штаб дивизии. Брушко на месте не оказалось. Зашел к начальнику оперативного отделения, чтобы узнать, где Иван Кузьмич и скоро ли будет. Тот с недоумением посмотрел на меня и в свою очередь спросил:

— Что вы здесь делаете?

Я пояснил.

— Значит, вам не сообщили? Немедленно возвращайтесь в медсанбат. Обстановка обострилась. Сегодня разведчики доложили, что перед правым флангом дивизии враг сосредоточил большое количество танков и пехоты. Надо быть готовым ко всему.

Он посоветовал срочно возвратиться в медсанбат, забрав по дороге всех медиков, которые находились в различных частях и подразделениях с теми же задачами, что и я.

— Да, и предупредите Власова, чтобы был готов к немедленным действиям. Пока официального распоряжения о переводе медсанбата в другой район нет, но может быть с минуты на минуту.

От штаба до медсанбата было километра четыре. Передав по пути медикам указание срочно вернуться в батальон, я поскакал на своем Гнедке вперед, чтобы предупредить обо всем командира. Однако тому уже обо всем сообщил по телефону заместитель командира дивизии по тылу. Отдав необходимые распоряжения, он сказал:

— И вот еще о чем попрошу… Постарайтесь найти предлог, чтобы отправить в тыл генерала Павловского.

— Попробую, — пообещал я.

Дело в том, что как раз в это время по поручению начальника Главного военно-санитарного управления Красной Армии генерал-полковника медицинской службы Е. И. Смирнова в войсках фронта проводил инспекцию начальник военно-санитарного управления Туркестанского военного округа генерал-майор медицинской службы К. Н. Павловский. С ним вместе прибыл из Москвы в качестве представителя главного терапевта Красной Армии майор медицинской службы Г. П. Шульц. Он пробыл у нас недолго, поспешив отправиться в госпитали, где тоже предстояло кое-что сделать. А Павловский объездил все полковые медицинские пункты, побывал даже в батальонах. Он жил в том же доме, что и я, и общение с этим опытным медицинским работником давало мне очень много.

Константин Никанорович Павловский происходил из династии известных медиков. Его старший брат, Евгений Никанорович, был академиком, младший, Василий Никанорович, занимал высокую должность в действующей армии.

Генерал Павловский проводил проверку со знанием дела, интересовался организацией нашей работы, вносил дельные предложения, особенно касающиеся выноса раненых с поля боя. За период пребывания в медсанбате он привык к нашему ритму жизни. Константин Никанорович был человеком общительным, одиночества не любил и всегда старался дождаться нас с Костей Кусковым, который тоже жил в этом же доме, чтобы вместе поужинать.

В тот вечер мы снова собрались за столом. Константин Никанорович поинтересовался результатами моей поездки в части. Я рассказал, что проверка дала положительные результаты. Потом, памятуя о просьбе командира медсанбата уговорить Павловского уехать в тыл, я поведал о сложившейся в полосе дивизии обстановке.

— Что ж, — сказал он, — значит, опасаетесь за жизнь генерала…

— Сейчас, наверно, уже не до проверок, бои надвигаются тяжелые, — осторожно вставил я, боясь обидеть Павловского. — Все врачи будут заняты на потоке…

— Ну ладно. Действительно, находясь здесь, буду только от дела людей отрывать. Да и ясна мне уже вся картина, пора ехать.

После ужина я разыскал командира эвакоотделения гвардии старшего лейтенанта медицинской службы Василия Мялковского и приказал ему подготовить к немедленной отправке раненых, поступивших во второй половине дня.

— Выехать нужно сегодня, — сказал я. — По дороге проводите до санотдела армии генерала Павловского.