«Будет жить!..». На семи фронтах

Изучая вопросы заблаговременного фортификационного оборудования театра военных действий и территории страны в целом, С. А. Хмельков обоснованно отвергал крепости, как не оправдавшие себя в первую мировую войну, отдавая предпочтение новым формам укрепления сухопутных границ — укрепленным районам или линиям. С. А. Хмельков совместно с Д. М. Карбышевым, Ф. И. Голенкиным, В. В. Яковлевым стоял у истоков создания укрепленных районов.

Он прекрасно знал системы укрепленных линий во Франции, Германии, Финляндии, других странах, благодаря чему и мы получили довольно полное представление о так называемых линиях Мажино, Зигфрида, Маннергейма, которые их создатели рекламировали как непреодолимые для войск противника. Однако эти надежды, как известно, не оправдались. Линия Маннергейма была дважды прорвана советскими войсками: первый раз в период советско-финляндской войны, второй — в ходе Выборгской операции 1944 года. Линия Мажино, несмотря на всю свою дороговизну и огромный гарнизон, не гарантировала Францию от вторжения немецких войск в 1940 году. Линия Зигфрида, как и другие немецкие линии, валы, бастионы и прочие укрепления, тоже не спасла фашистскую Германию от поражения. Как известно, УР представлял собой район или полосу местности, оборудованную системой долговременных и полевых огневых и других фортификационных сооружений в сочетании с различными естественными препятствиями, инженерными заграждениями и предназначенный для обороны специально подготовленными войсками. Обычно УРы состояли из нескольких оборонительных полос и отсечных рубежей, основу которых составляли узлы обороны о долговременными огневыми сооружениями. Промежутки между узлами обороны оборудовались укреплениями полевого типа. Укрепленные районы на нашей государственной границе были сооружены в период 1929–1935 годов, и благодаря С. А. Хмелькову мы знали о них почти все. По мощности оборонительных сооружений они уступали, допустим, той же линии Маннергейма. Долговременные огневые точки вооружались, как правило, лишь пулеметами. И тем не менее укрепленные районы, возведенные по старой государственной границе, сыграли свою роль при обороне Киева и в других приграничных сражениях. И это при всем том, что с них в начале 1941 года была снята часть вооружения для новых УРов, а штатная численность войск сократилась более чем на одну треть.

Новые УРы по западной границе начали возводить в начале 1940 года, когда я уже окончил академию. Общий проект их размещения был утвержден И. В. Сталиным. До развертывания военных действий удалось ввести в строй около 2500 железобетонных долговременных огневых точек, из них 1000 вооружили артиллерией, снятой, кстати, со старых УРов, остальные — пулеметами. Но и эти недостроенные укрепрайоны, особенно Рава-Русский и Перемышльский, явились для противника серьезной преградой. Враг неделю топтался на этом направлении; его натиск успешно сдерживали 41-я и 99-я стрелковые дивизии. Достаточно сказать, что 99-я дивизия оставила Перемышль только 29 июня по приказу командования.

Впрочем, я забежал слишком далеко вперед.

Знания, полученные на лекциях профессора С. А. Хмельков а, очень пригодились нам в годы Великой Отечественной войны, так как помогали находить верные решения по укреплений местности средствами полевой фортификации. Лично я не раз мысленно обращался за помощью к трудам С. А. Хмелькова при строительстве Ростовского и Грозненского обводов, да и во всех случаях, когда надо было возводить фортификационные сооружения.

Я уже говорил, что в целом профессорско-преподавательский состав у нас был прекрасным. Жизнь текла строго и по-военному размеренно, хотя порой случались и курьезы, о которых и сегодня без улыбки нельзя вспомнить. Так, профессор Дубяга, начальник кафедры металлических конструкций, человек атлетического сложения, возвышавшийся на кафедре, как монумент, и постоянно что-то жевавший, — может быть, жевательную резинку, которая начинала входить в моду, — всегда свою лекцию начинал примерно так:

— Милостивые государи! На прошлой лекции, удостоив меня своим вниманием, вы терпеливо выслушали… — И далее шло краткое изложение содержания прошлой лекции.

Надо признаться, что «милостивые государи» нас каждый раз коробили, и однажды произошла сцена, весьма сходная с той, что показана в фильме «Депутат Балтики», хотя фильм вышел на экраны несколько позже: кто-то из аудитории на привычное дубягинское «милостивые государи» бросил недовольную реплику:

— Может быть, «товарищи»!

Дубяга застыл на секунду с раскрытым ртом, но быстро нашелся. Не меняя интонации, только еще более повысив голос, продолжал:

— Милостивые государи! Двадцать лет находится государственная власть в наших с вами руках. Следовательно, мы и есть с вами государи. А если не так, так кто же мы тогда есть?

Не знаю, к какому роду-племени принадлежал профессор, но предмет свой он знал превосходно и работал на пролетарское государство, как сегодня говорят, с полной отдачей.