Будильник в шляпной картонке. Колокол смерти

Кенуорд ушел, и я решил воспользоваться шансом. Комната Росса располагалась этажом ниже прямо под моей, вряд ли он ее запирает, и оставалась надежда, что обедать он не придет. На лестнице мне встретилась миссис Джаджес, узнав, к кому я, она сказала, что обычно Росса днем не бывает, вряд ли мне разумно его ждать. Я ответил, что побуду еще немного, и когда она спустилась в подвал, вошел в комнату Росса.

Обставлена она была скудно: комод, кровать, стол и пара стульев. На столе пишущая машинка, покрытая матерчатым чехлом. Я замер как вкопанный. Конечно, Росс ведь начинающий журналист, у него должна быть пишущая машинка. Но смогу ли я убедительно доказать, что это именно та машинка, на которой напечатаны угрожавшие мне письма? Да, три первых утрачены, но могут прийти другие. Я взял листок бумаги, снял с машинки чехол и настучал фразу: «Настала пора всем людям доброй воли оказать поддержку нашей партии». Затем смял листок в кулаке, накрыл машинку чехлом и прислушался. Было тихо, только из подвала раздавалось легкое постукивание тарелок, там мыли посуду.

В комнате Росса я пробыл не более минуты. Ни следа пистолета, но ведь я и не надеялся его найти. Спроси меня кто, я бы сказал наугад, что пистолет укрыт тиной и водорослями на дне речки, что протекает в нижней части Марстона. Даже если искать, не найдешь, речка быстрая и местами довольно глубокая.

В тот вечер я перехватил-таки Росса.

– Мне нужно кое о чем вас спросить, – сказал я.

– Да?

– Вопрос вот в чем. Вам не приходило никакой анонимной корреспонденции в связи с этим делом?

– Господи, нет! А вам?

– Мне да. Я заявил об этом в полицию.

– Надо же. Кто бы подумал, что вы так дружны с полицией.

– Я ведь плачу налоги, верно? Полиция на эти деньги работает. Так что когда моя жизнь в опасности, не вижу, почему бы полицейским не встать на мою защиту, независимо от того, дружу я с ними в данный момент или нет. В конце концов, если выбирать между жизнью и гордостью, я выбираю жизнь.

– А что, ваша жизнь в опасности? – Гарри Росс обратил ко мне какое-то помертвевшее вдруг лицо.

– Да, если на то пошло.

– На вашем месте я бы испугался.

– Так я испугался и давно. Но ко всему привыкаешь. И к страху тоже.

– И что, не боитесь на улицу выходить?

– Давайте проверим. Сходим в кино, а?

– Интересная мысль, – сказал Росс, – но, знаете, я не люблю кино. Давайте лучше на собачьи бега?

– Часто туда ходите?

– Довольно часто, да. Это, видите ли, скачки для бедняков.

Стоя у окна, которое было открыто, я наклонился вперед, чтобы посмотреть, кто там внизу. Мне показалось, что мимо проходит Билл Парсонс, подручный Крука, но уверенности в том у меня не было. Я высунулся в окно и вдруг почувствовал, что меня крепко обхватывают за пояс. От неожиданности я пошатнулся, Росс с силой дернул меня назад, и я благополучно вернулся в комнату.

– Да какого черта? – возмутился я.

– Мне показалось, вы сейчас вывалитесь! – воскликнул Гарри, совсем белый, так же, наверное, как я.

– Мне и самому так показалось.

– Эти окна расположены слишком низко от пола, они довольно опасны.

– В самом деле, – согласился я. Минуту мы помолчали, а потом я сказал: – Спасибо, что позвали с собой на бега. Пойду с удовольствием. А потом поужинаем, я приглашаю.

На этом мы разошлись.

Что я играю с огнем, я, понятное дело, знал, но случаются обстоятельства, когда такого рода риска не избежать. Никто больше меня не жаждал как можно скорее дождаться конца этой истории, но это была одна из тех жизненных ситуаций, когда тебе труднее отступить, чем продвинуться. Я представил себе, как рассказываю эту историю Артуру Круку. Клясться, что Росс пытался вытолкнуть меня из окна, я бы не стал; ступня моя в самом деле соскользнула на дюйм-другой. Он скажет, что хотел спасти меня, и ему всякий поверит.

Я сходил в кино, потом зашел в паб на Беркли-стрит, а с Россом, согласно договоренности, мы встретились в семь тридцать и вместе отправились на Вуд-лейн. На платформах и крутых ступеньках омнибусов я держался настороже и не спускал с него внимательных глаз. Он, однако, казался вполне беспечным. На бегах, получив расписание забегов, он рассказал мне, на каких собак собирается ставить, по всей видимости, выбросив утреннее происшествие из головы. Мне с моими ставками везло, причем «везло» – это именно то слово. Про собак я знать ничего не знал и ставки делал наугад. Росс же, подходя к делу самым основательным образом, ни разу не выиграл. После скачек я повел его в бар угостить пивом с сандвичами.

Расстались мы на лестнице пансиона миссис Джаджес. Он, правда, пригласил меня выпить на прощание виски с содовой, но я не рискнул.

Заперся у себя в комнате и долго не ложился спать, а сидел, писал письмо Банти, которой в итоге я так и не позвонил. Оставалось надеяться, что она получит письмо и простит меня. Я старался быть убедительным, в самом деле, рассказать мне было особенно нечего. Наклеив на письмо марку, я вышел, чтобы опустить его в почтовый ящик. В полуночную выемку оно уже не попало, но рано утром отправится по адресу и по крайней мере будет проштемпелевано сегодняшним днем.