Будни и праздники

— Что ты сказала? — стул полетел на пол. — У меня?! Ты…

— Кричать на женщину — последнее дело, — спокойно сказала она и, встав, взяла сумочку.

— Давай-давай! — в ярости закричал он ей вслед. — Скатертью дорога!

Он был взбешен. За кого она его принимает. Что она вообще знает о прорабах?! Она, любительница легкой жизни! К черту!

В следующие отгулы она не пришла. Он страдал, тосковал, но крепился. Нет уж! В данной ситуации он не сделает первого шага. На четвертый день, вечером, когда он готовился к завтрашнему отъезду, раздался стук в дверь.

Она. Господи, как он был рад се видеть! Какая она умница, что пришла. Он поцеловал ее руку:

— Извини меня. Я не должен был тебе грубить.

Она погладила его щеку.

— Ничего, милый. Во всяком случае ты не тряпка.

— Пойми, я просто перенервничал. Не будем больше об этом, хорошо?

И все было как прежде. Расстались до воскресенья. Но он увидел ее до воскресенья — в четверг.

Дмитрий переходил улицу возле «Детского мира» и в белой «Волге», остановившейся у светофора, увидел Наташу. Она сидела на переднем сиденье и смотрела в сторону, не видя Дмитрия, хотя он стоял рядом. А за рулем сидел тот самый мужчина с седыми висками, который нашептывал ей в ресторане номер телефона и приглашал с собой на шикарную дачу.

В воскресенье она пришла улыбчивая, как всегда, но какая-то чужая. Он догадался, что в ее жизни случилось нечто радостное, не имеющее отношения к нему, Дмитрию.

— Знаешь, — сказала она, — у меня заболела мама. Придется надолго ехать к ней. Так что увидимся не скоро.

Хитрить не имело смысла.

— Не стоит, Наташа, — хмуро ответил он, — я видел тебя… с твоим новым другом.

Она смутилась, но в интонации чувствовалось облегчение.

— Что ж! Наша сказка рано или поздно должна была кончиться. Если сейчас — тем лучше. Только не будем затягивать сцену прощания.

— Да, пожалуй, — согласился он.

— Ты славный парень, Дима, но не хозяин жизни. Начнешь доказывать, что таких, как ты, большинство? Мне это неинтересно. Я ошиблась в тебе и давно это поняла. Только не знала, как сказать. Но вот, слава богу, все прояснилось, я пойду. Не надо меня провожать.

Он молчал. У порога она остановилась и, порывисто обернувшись, вдруг выкрикнула:

— Ты не имеешь права меня осуждать. Да, я хочу быть независимой, хочу жить в свое удовольствие. И добиваюсь этого, доступными мне средствами. Я красивая женщина и могу себе позволить… А ты… ты…

— Не надо, Наташа, — тихо попросил он.

— Нет, выслушай! Ты всю жизнь будешь гнить на своей трассе, выполнять приказы других и считать гроши перед зарплатой!

Она выбежала из комнаты.

Смолк стук ее каблучков на лестнице, а Дмитрий все стоял у открытой двери. Сожалений он не испытывал. Было противно.

XVIII

До Райцентра добрались лишь к десяти утра. Виктор жил в «Шанхае». Он вышел на щербатый тротуар, помялся, прежде чем захлопнуть дверцу.

— Дмитрий Денисович, может, зайдем ко мне? Закусим, пропустим по маленькой, ага.

— Как-нибудь в другой раз, Виктор.

— Ну, дело хозяйское.

— Бывай!

В общежитии он первым делом залез под душ. Минут пять стоял под ледяными струями, ощущая, как тело словно заряжается энергией.

Через полчаса Дмитрий пошел на участок, почти уверенный, что застанет там Кайтанова. В организациях подобного рода выходных для ИТР практически не бывает.

В это субботнее утро аллеи Сухого Парка были совершенно пусты. Дмитрий шел медленно, приглядываясь к деревцам, что находились между жизнью и смертью. Выживут ли они, одолеют ли соль, зазеленеют ли к будущей весне, хотя бы отдельными веточками? Нет ответа. И все же Сухой Парк обладал своеобразной магией.

В Забайкалье Дмитрий видел горелый лес — несколько громадных сопок, по которым когда-то прошел пожар. Обугленные — без веток — стволы, походили на гигантские черные иглы, будто воткнутые кем-то в сопки. Горелый лес тоже обладал магией — магией смерти, кладбища.

Но здесь в Сухом Парке — магия была иного рода. Сухой Парк жил вопреки всему.

У ворот участка его почтительно приветствовал сторож — бритоголовый дядя Саша. В глубине двора копался в моторе Яша — крановщик, высокий плотный мужчина с румяными щеками, умевший даже в гневе сохранять умиротворенное выражение лица.

Дмитрий не ошибся — Кайтанов был на месте. Он сидел в кабинете за столом, заваленном бумагами.

— Ну, здравствуй, здравствуй! — увидев Дмитрия, Борис широко улыбнулся и поднялся. — Не заскучал еще по Ташкенту?

— Некогда было.

— Вот и я постоянно говорю, если работаешь по-настоящему, то и скучать некогда — времени не остается.

На нем свежая голубая сорочка. Короткие густые волосы взъерошены, ниточка усиков аккуратно подправлена. Темные глаза смотрят внимательно и лукаво.

— Ты уж извини, — продолжал он, — что я не смог вырваться к тебе. Хозяйство большое, хлопот хватает. Скоро подстанцию сдавать, так что приходится обхаживать заказчика, потом проектировщики приезжали, делали переразбивку трассы на гидролизный завод. Все одно к одному, а время идет. Ну, ничего, на следующей неделе обязательно приеду. А сегодня вечером соберемся у меня, пропустим рюмочку-другую… Как там у тебя складывается с Малявкой?