Будни и праздники

— Понимаю. Тебе такие вещи непривычны. Рос сначала под крылышком Бутенко, затем армия, первоочередные поставки… — Он снова резко повернулся к Дмитрию, улыбка сползла с лица: — Думаешь, твой Бутенко — ангел с крылышками? Или другие не нарушают разных там предписаний — ради дела, заметь, ради дела.

— Извини, но я плохо верю в деловитость Самусенко.

— Я уже сказал — к твоему объекту он больше не приблизится.

— Нет, — сказал Дмитрий. — Умаров предложил мне посидеть до осени в производственном. Пожалуй, я так и сделаю.

— Поздно, Дима, — тихо и проникновенно ответил Кайтанов. Затем беззащитно улыбнулся, указал рукой на трассу: — Дело начато, твое место здесь, и ты сам это отлично понимаешь.

После ужина Дмитрий сказал Палтусову:

— Извини, Толик, что я на тебя нашумел с этими уголками. Ты не виноват.

Палтусов вдруг необычно смутился, покраснел и принялся переминаться с ноги на ногу, словно хотел что-то объяснить. Но Дмитрий уже отошел.

XXV

Вот уже вторую неделю неведомый пока науке монтажный бог покровительствовал бригаде Малявки. Погода установилась отличная: сухая, нежаркая. Ни ветров пополам с пылью, ни дождей, ни зноя. Дни летели быстро. Работали до первых звезд. Возвращались домой уставшие, ужинали, перекидывались двумя-тремя словами, играли несколько конов в лото и тут же ложились спать. Засыпали как убитые. Ужин готовили так, чтобы оставалось и на завтрак. Случалось, подводила техника, но люди не отчаивались, находили выход.

Однажды сломалась бортовая машина, их ЗИЛок. Жора поклялся, что расшибется, но к обеду машина будет на ходу. Он занялся ремонтом, а бригада все-таки выехала на трассу как всегда утром. Выручил Палтусов.

Примостились кто где смог на его тяжелой тринадцатитонной буровой машине. На одном крыле сидел Вася в газетной пилотке с ружьем в руках. На другом расположился Колька в своей неизменной кожаной куртке. По два человека устроились на подножке с каждой стороны. Хуже всех пришлось Виктору. Он прикорнул в укромном местечке на буровой установке, да не рассчитал, что здесь будет самый центр клубов пыли. Сейчас было слышно, как он жестоко ругается и отплевывается. Из Рыбхоза прошла машина с женщинами в черных платках, не иначе, поехали на базар. Удивленными глазами проводили они невообразимый экипаж и все смотрели ему вслед, пока не скрылись вдали. А Толик Палтусов, лавируя между кочками, безмятежно всматривался в степь и напевал:

Где ты, юность моя,Где ты, пора золотая..

В другой раз закапризничал бульдозер. Виктор взялся за ключи, а монтажники вооружились лопатами и рьяно начали рыть котлован, не уступая в производительности бульдозеру.

Люди были напряжены до предела, и любой брак, даже незначительный, вызывал у них прилив раздражения.

Как-то раз Жора давал задний ход и случайно переехал траверсу. Та изогнулась.

— Куда ты прешь! — накинулись на него.

— Держишься за руль, а думаешь о девках!

— Бери кувалду и иди правь!

Жора заводил старую песню:

— А какого черта кидаете свои траверсы где попало? Мое дело маленькое. Я шофер. Довез вас до места — все! Стою курю! Я за машину отвечаю. Кажется, из-за машины еще не стояли, домой каждый раз доезжаем нормально. Теперь все! Плевал я на ваши траверсы.

— Вытащить тебя из машины, да задать взбучку, — ворчал Виктор, — не больно тогда поплюешь, ага.

Жора, однако же, вылез из машины сам, выправил траверсу и в сердцах отшвырнул ее прочь.

Потом пошли опоры, в которых отверстия были сделаны почему-то по дуге, и болт никак не хотел туда пролазить. Другие отверстия были забиты паклей, и выбить ее стоило больших трудов. Линейщики ползали вокруг опор, подлезали под них, становились перед ними в буквальном смысле слова на колени.

— Лишнюю работу делаем, командир, — каждый раз приговаривал Федор Лукьянович. — А ее в расценках, между прочим, нет. Чужой брак исправляем. Корабли прозевали, а на щепках не уплывешь.

XXVI

Опора медленно заняла вертикальное положение. Ее «лапы» точно легли на фундаменты.

— Дела! — почесал затылок Малявка. — Пятнадцать лет ставлю опоры и первый раз вижу, чтобы не приходилось дергать фундамент бульдозером. Шаблон-то ваш, Денисыч, выходит, недаром делали?

— Недаром, Федор Лукьянович. И не такая уж хитрая штука, верно? А сделать еле-еле уговорил.

— Честное слово, не верил, Денисыч, что эти железки такую службу сослужат. Ведь сорок минут всего опору ставили. Сорок минут. А прежде по полдня тратили.

— Да, кстати, — Дмитрий взял бригадира за локоть, — давно хочу поговорить с вами, Федор Лукьянович. Странные вещи у нас происходят.

— То есть?

— Посудите сами. Опору мы ставим за сорок минут, собираем тоже быстрее, на установке фундаментов время экономим. Правильно?

— Ну?

— А дела в целом почему-то идут хуже, чем на прошлой неделе. И знаете, почему?

Малявка пожал плечами, брови удивленно разбежались в стороны.