Будни и праздники

Его деятельность совершенно не поддавалась планированию. Разве угадаешь, с чем придется столкнуться в следующую секунду? Однажды из Кегейли вернулся шофер, у которого отобрали права за то, что он проехал по улице, где запрещено грузовое движение. А как иначе выбросишь фундаменты на трассу? Дорога-то только одна. Пришлось ехать в ГАИ и просить, умолять, доказывать. То вдруг появился с понурой головой бригадир с объекта в Чимбае и начал нудно рассказывать, как они поставили опору, а потом вспомнили, что она должна быть с подставкой. Теперь им срочно нужен второй кран, чтобы опустить ее. Потом позвонили из райисполкома — оказалось, мехколонновский экскаватор порвал телефонный кабель… И так далее, и тому подобное. На трассу к Малявке Дмитрий больше так и не сумел вырваться. Единственное, что ему оставалось — расспрашивать шоферов, занятых на вывозке. Судя по всему, дела у Малявки шли неплохо.

Рабочая неделя заканчивалась, был, помнится, четверг, обеденный перерыв. Пообедав в расположенной поблизости столовой бетонного завода, Дмитрий просматривал в кабинете свежие газеты, воспользовавшись небольшой паузой. Правда, свежими газеты можно было назвать условно — они попадали в Райцентр с опозданием, как минимум, на сутки.

В коридоре послышались стремительные шаги, дверь резко распахнулась. В кабинет вошел Чумаров — лицо злое, глаза красные.

— Сидишь, мастер, прохлаждаешься?! А того не знаешь, что Самусенко вот-вот начнет распродавать вагон леса.

— Какой вагон? — изумился Дмитрий.

— Ну как же? На станцию утром прибыл вагон с досками. Доски — первый сорт. Лично проверял.

— Ерунда! — отрезал Дмитрий. — О поступлении вагона мне обязательно сообщили бы со станции. Не было никакого вагона! И накладных не было!

— Рассказывай! — со злостью воскликнул Чумаров. — Я ведь говорил — не такие они дураки, и кое-чему научились за два года.

Он низко склонился над столом, вонзившись в Дмитрия взглядом.

— Тут все бумажные хитрости. Такая бухгалтерия, что черт ногу сломает. А на деле клиенты забирают лес прямо из вагона.

— Вот что! — Дмитрий резко поднялся из-за стола. — Поехали на станцию! На месте разберемся.

XXXVII

Вагон с лесом стоял под разгрузкой. Несколько рабочих укладывали доски на автомашину с прицепом. За их действиями, задрав голову, наблюдал Самусенко.

Чувствуя, как в груди закипает ярость, Дмитрий прямиком направился к прорабу. Сбоку большими шагами поспешал Чума.

— Александр Иванович! — негромко, но раздельно позвал Дмитрий, подойдя почти вплотную к Самусенко. — Что здесь происходит? Чей это вагон?

Самусенко обернулся, выпучил глаза. Вид у него был чрезвычайно растерянный.

— А… Дмитрий Денисович… Вы как… здесь оказались? — вопреки обыкновению говорить скороговоркой, он еле выдавил из себя эти слова.

— Потрудитесь объяснить, что это за вагон, — Дмитрий чувствовал, что от нервного напряжения губы его начали подрагивать.

В руке у Самусенко была накладная. Дмитрий выхватил ее. Вагон адресовался амударьинскому участку мехколонны.

— Почему не сообщили мне о прибытии вагона? — Дмитрий смотрел прямо в глаза Самусенко.

Лицо у того побелело.

— Я звонил — вас не было.

— Когда звонили?

— Утром.

— Неправда, утром я не отлучался с участка.

— Телефон, наверное, барахлил. Вы же знаете наши телефоны…

— Ты лучше спроси у него, почему доски грузят на чужую машину, — дернул Дмитрия за локоть Чума.

Самусенко совсем растерялся.

— День добрый, — послышался сбоку подчеркнуто спокойный голос. Все обернулись на него. К вагону подходил Некрицкий — в безукоризненно отглаженном костюме, белоснежной сорочке, до блеска начищенных туфлях. Его седеющие волосы аккуратно зачесаны. Глаза невозмутимые, лицо — медальное. — Проходил мимо, вижу коллеги решают какой-то сложный вопрос. Не могу ли быть чем-либо полезен? — он слегка склонил голову.

— Это наш новый прораб, — прошептал Некрицкому Самусенко.

— Я прекрасно знаю Дмитрия Денисовича, — Некрицкий любезно кивнул Дмитрию.

— Простите, но мы обсуждаем внутренние дела участка. Вполне обойдемся без посторонней помощи, — ответил Дмитрий, полагая, что Некрицкий сейчас же уйдет.

— Простите великодушно и вы меня, но, подходя, я невольно услышал ваш вопрос, который, как мне показалось, вверг в некоторое замешательство уважаемого Александра Ивановича, — в голосе Некрицкого мелькнули ироничные нотки. Плавным жестом он поднес сигарету ко рту, не спеша затянулся, опять плавно опустил руку и продолжал: — Думается, я смогу удовлетворить ваш интерес. Дело в том, что из уважения к Борису Аркадьевичу наш главк иногда помогает участку транспортом и людьми. Кроме того, особо ценные грузы разрешено хранить на нашем складе. Так надежнее.

— Значит, это ваша машина? — вылез вперед Чума, указывая на грузовик, загруженный почти до верха.

— Я ведь объяснил, дорогой товарищ.

Чума большими шагами прошел к автомобилю и с силой хлопнул рукой по дверце:

— А почему же здесь эмблема «Райторга»?

«Молодец, Чума! — подумал Дмитрий. — А я и внимания не обратил».