Будущее

Под двумя взглядами ощущение одного и того же отделило Твердынского от его же фразы… О чем это он думает?.. Вот интересно, когда слышишь: «Короткий разговор с иноверцами», – и, развернувшись на каблучках, – со сцены: цок-цок-цок-цок… а на самом деле: «Маленькая ночная серенада», – это что? То есть цок-цок – совпадают…

***

– «Дерьмо собачье!.. Осёл хвостом мажет лучше!..» – они возвращались со съемок, она распевала. Кружилась вокруг осой, цепляясь, хватаясь.

– Ну, перестань, – нельзя без улыбки…

Вытянувшись, остановив, щекоча носом шею:

– Я собака.

– Ладно… сейчас пойдет кто-нибудь… Ладно. Хорошо.

– Смотри… – погрозила.

Почему нельзя просто идти вот так, под руку, сквозь морось? Долго. Дольше обычного… Что нужно самому? Тому, кто называет себя живым. Самому по себе, что ему нужно? Может ли в принципе его что-то устроить? Можно ли до того добраться?.. Не связанное с ощущением себя частью большего – что оно? Неужели чувство себя – только чувство себя фрагментом общего замысла? А чисто внутренне… То, что ты сам по себе… Добраться… До того, где кончается достижение… Переход… Внутреннее насытилось, но ты не знаешь, что это, что насытилось: торможение от насыщения там же, где и возбуждение – между внешним и внутренним. А внутреннее, то, мир идей – оно не твое. Но тебе ничего не надо, кроме него. То не твое, это не твое, а то – между тем и этим: если ты – только это – ?..

Не так все страшно.

А уж быстро-то как – оглянуться не успеешь.

Интересно, что им придет в голову завтра по команде «Мотор!»?

***

Поначалу это их захватило: это его виденье, эти первые сцены. Затем уже он, режиссер, шел за ними. И что, им вначале так же хотелось за ним, как теперь ему следом? Он и они друг для друга – одно и то же? Но их двое. А он чувствует как одно… Твердынский почти поймал суть ощущения, разгадку. Но… не удержал. Они и он. Они между собой… Не сумел. Когда тот сидел к нему спиной, грубости не было. То есть не в выражении спины, конечно, а – не предполагалось в лице. Она же вообще со спины – … Ну, и так далее…

Режиссер поймал себя на том, что не может вспомнить, кто предложил сцену в ванной, с веревкой. Чья идея?.. Не могла же сама идея так трансформироваться. В мире идей не до людей. Они дебютировали так, словно знали… Куда же это его втянули? Ясно было только, откуда вытянули. И он охотно следовал, стоя на месте. Когда всасываешь спелый персик не то абрикос меж половинок, чем занимаешься?.. Ну вот, еще один привет. Их работа… Далеко же он зашел от своего моря. Вот так и несет волна, не за что зацепиться. А… в женщине есть за что? В женщине есть за что зацепиться? Читатель… ница… Есть?

Когда мы ищем, мы где? Покамест до дела не дошло, как бы известно, где. А когда уже не известно, то где? Видеть мир глазами героя. Если, скажем, читать – видеть глазами героя, то героя чьего? – сперва не читателя. И тем не менее, одними и теми же глазами. Интим. Если в чем твоего столько, сколько еще чьего-то – это интим. Снятие безусловности своего. То, что делает это с нами лучше всего остального, мы называем любовью. Приобщение к условности. Вот почему важно вовремя закрыть книгу.

В женщине есть за что зацепиться? И почему она женщина? Что за игры? Пара. Абсурд. Двое. Пол конечен. Чего не скажешь о снятии безусловности. Режиссер ощутил, как предает профессию. Всеми этими облачениями в тогу писателя, потугами облачений. Как им легко: сиди, пиши…

Погодите… Значит, ангел – все, что приобщает?..

«У моря постоянно наг», – думал Твердынский. Одежда здесь ни при чем. Наверное, просто свободней. Нищета растворяет наносы табу в голове, смывает образовавшуюся штриховку, исчерченность с внутреннего пейзажа наподобие исчерченности песков в пустыне. Хочется дорожить этой прозрачностью взгляда, сыростью и прохладой, первозданностью, идущей от воды, ее бесконечности. Волнение в первом его значении. Волнуясь, простираешься и, значит, неуловим. Значит, любовь – отсюда? Условность сильней очевидного – здесь?.. Ищешь земного подобия этому. Ощутившая дно под собою волна – вот что такое все эти провалы на ровном месте. Ты изнутри себя большого. Один человек в другом?.. Другой волны, очевидно, нет. Но… почему именно в этом?.. Вопрос не из жизни волн.

II

«Он, видите ли, был у нее идеальным. И она, видите ли, об этом не догадывалась – тоже идеально. Не то чтобы “теперь таких не делают”, но рядом с таким испытываешь самую натуральную безответственность – за себя, за будущее, за время. Точно, за время.

Этот намек на природу идеала. Всякий раз… Непостижимая очевидность. Считается: так-то и так-то, и вот так… И вот видишь и понимаешь, что такое это все, что считается. И я, знаете ли, тоже ей не говорил. Не сказал. Зачем?

Я знал (как мы знаем красавца-пса, а тот, самое большее, как бы недоумевает, чего это мы), кто-то, кто видел нас (если видел), знал, она – нет. Это был секрет, мой и окружающей одушевленности. Вдвоем мы знали то, другое, а это – только я.

И потому мне казалось, я люблю ее сильней. Чем она меня. А вам, вам разве бы не казалось?.. Мне даже все равно было, что такое эта любовь.