Буги-вуги-Book. Авторский путеводитель по Петербургу, которого больше нет

Собственно, именно Анна Иоанновна, а вовсе не Петр является реальной основательницей того города, который мы имеем. Петр мечтал о фантастическом полу-Амстердаме, в котором жители, как человеки-амфибии, большую часть времени проводили бы на воде. К каждому из общественных зданий города должен был подводить большой канал. А Анна принялась строить реальную, удобную для жизни столицу. Центр города она перенесла на левый берег Невы, главной улицей сделала Невский проспект, распорядилась строить дома в линию, запретила селиться слободами, как в ненавистной ей Москве, ну и все в таком роде.

После нее никаких следов того, прежнего, петровского Петербурга в нынешнем городе вы уже не найдете. Все, что заложил Петр, было срыто или до неузнаваемости перестроено. Единственный район города, где какой-никакой петровский дух все же сохранился, — это кварталы между Литейным проспектом и Смольным собором.

С точки зрения рельефа, эти места очень удобны. И обживать их начали задолго до Петра Великого. Дело в том, что большая часть петербургского центра изначально лежала ниже уровня моря. Нева — река коротенькая, но очень полноводная. Между прочим, по полноводности занимает пятое место в Европе и превосходит по этому показателю даже Днепр или, скажем, Рейн. Русло ее, правда, всегда здорово петляло, а берега были неровными. Весенние разливы доходили до мест, где сейчас стоит станция метро «Московская». После ежегодных наводнений на реке возникали новые острова, которые через пару лет погружались обратно под воду. Короче, так себе было местечко.

Строить тут сложно, потому что никаких берегов по сути и не было — одно сплошное болото. Там, где сегодня пересекаются Литейный проспект и улица Жуковского, непролазная топь существовала даже во времена Пушкина. На месте нынешнего Казанского собора лежало озерцо, берега которого поросли чахлыми березками. А вот район у Смольного располагался на возвышении и не затапливался даже во время самых катастрофических наводнений.

Считается, что до 1703-го (год основания Петербурга) по этим берегам если кто и жил, то исключительно «убогие чухонцы». Хотя на самом деле это совсем не так. Уже тысячу лет назад через Петербург шли скандинавские суда, путешествующие по маршруту из варяг в греки. А четыреста лет тому назад на территории, которую сегодня занимает мой город, уже существовало два небольших городка и около пятидесяти деревень.

На правом берегу Невы, там, где недавно планировали выстроить небоскреб «Газпрома», существовал город Ниеншанц. Между прочим, третий по величине город тогдашней Швеции. В полях за городом (приблизительно в районе нынешнего проспекта Шаумяна) имелось несколько очень красивых ветряных мельниц и лютеранское кладбище. В 1970-х, когда тут строили универмаг «Спорт», строители извлекали из земли десятки могильных плит того времени. Чуть ниже по течению отставной шведский майор по фамилии Кноу отстроил себе дачу с садиком в голландском стиле. Эта дача так понравилась Петру, что, переименовав ее в Летний сад, он прямо на ней и поселился. Ну а на месте, где теперь стоит Смольный собор, лежала русская деревня Спасский посад. Именно вокруг деревни Петр и предложил селиться членам своей многочисленной семьи.

Сегодня улицы вокруг Смольного — это пустынный и малолюдный район. Ни метро, ни магазинов, ни хотя бы прохожих на улице. А триста лет назад именно тут проводились самые развеселые ассамблеи, и вообще жизнь била ключом. Тут стоял дворец цесаревича Алексея (на месте нынешнего Музея кофе) и дворец царской сестры Натальи (соседнее с музеем здание). Потом Наталья умерла, Алексея до смерти запытал собственный отец, но райончик продолжал считаться веселым. В гости к князю Потемкину сюда ездил граф Калиостро, здесь императрица Елизавета собиралась выстроить громадный монастырь, в котором могла бы достойно встретить старость. А много позже, уже в XX столетии, именно здесь любил гулять молодой ленинградский поэт со своей возлюбленной, которую звали Марина.

3

Одна из подружек легендарных поэтов писала:

Мифом была вся наша жизнь, но самым впечатляющим мифом 1960-х был поединок четырех поэтов, которые долгое время были неразлучны. Братьев-поэтов звали: Дмитрий Бобышев, Иосиф Бродский, Анатолий Найман и Евгений Рейн. И вот однажды, как гром среди ясного неба, подруга Бродского ушла к Бобышеву, жена Рейна к Найману, жена Наймана к поэту Томасу Венцлова, и началась повальная эмиграция. В результате Бобышев, Бродский и Венцлова оказались в Америке, а Рейн и Найман — в Москве.