Бульвар рядом с улицей Гоголя

Перед восьмой никак перезагрузкой, когда в столетней деревне объявился вирусолог и всем приказал не выходить из домов, Кузьмич с Лялькой в лесу были, корову, от сибирской язвы сдохшую, выкапывали.

— Зачем корова? — спрашивал Кузьмич.

— Предчувствие, — отвечал Лялька, — и Гордон Рамзи.

— Он кто? — удивлялся Кузьмич.

— Повар, — говорил Лялька, — в книге его поварской прочитал про стейк. Нельзя губить живую корову для такого.

— Верно, — согласился Кузьмич.

— Правильно, — подытожил Лялька.

Вирусологу в городе в телевизоре сказали, что из дома выходить никому нельзя. Почему не объяснили. А жить ему хотелось широко, хотелось чувствовать себя важным. Вот он и отправился в столетнюю деревню. Мотивированный. Напугал всех до смерти. Противогазы раздал.

Когда Кузьмич с Лялькой вернулись в деревню с вырезкой для филе миньон, вирусолог страшно закричал:

— Я вас сейчас оштрафую!

— Я тебе сейчас удивление сделаю, — предупредил его Лялька.

— Удивительное, — добавил Кузьмич и прибил вирусолога лопатой слегка. Не для испуга, а спокойствия.

Так и сказал:

— Успокойся. Не пугайся.

— Стейк Нью-Йорк, — сказал Лялька, когда мясо изжарилось.

— Неладный какой-то, — усомнился Кузьмич.

Пробовать стейк не стали. Накормили вирусолога.

В пустой дом в противогазе посадили, чтобы он правоту свою чувствовал. Да и заразу чтобы коровью не разносил.

Лялька потом на нем тренировался по рецептам Джейми Оливера. Не доверял Лялька больше Гордону Рамзи.

Никого не осталось

После того как жена Кузьмича скончалась, в деревне остались только он да Лялька. Сто пятнадцать лет, что осилил Кузьмич, — не шутка.

Кузьмич считал: это все благодаря крепкому чаю, в который он каждый раз бросал здоровенный кусок домашнего сливочного масла. Лялька спорил с Кузьмичом, пытался доказать, что нет, все благодаря чудесному Лялькиному самогону из бражки на картофельных очистках. Неясно, кто был прав: Лялька сам уже сто семнадцатый год за спиной оставил.

На самом деле Ляльку звали Валентином, но Кузьмич находил это вычурным и запросто называл его Лялькой. Тот не сопротивлялся. Да зачем сопротивляться: на всю деревню остались он да Кузьмич. Тут хоть дубиной стоеросовой назови, хоть лаптем, хоть тульским пряником — все одно, нет зрителя.

Кузьмич скотину держал, Лялька пчелами занимался — так и жили потихоньку; правда, временами косились в сторону старого кладбища с уставшими от времени крестами. Раз в месяц приезжал мужик из города, обменивал молоко и мед на муку, соль, сахар и деньги.

Телевизор не смотрели. В советское время было три телевизора на всю деревню — всем скопом ходили глазеть. В девяностых телевизионную вышку разобрали, сдали на металлолом — так и забыли, что это вообще такое — телевизор.

Тихо было, спокойно, пока из Москвы не приехал внук Кузьмича. За молодостью и занятостью он нечасто навещал деда, но всегда приезжал с гостинцами. В этот раз привез два ноутбука, два модема, настроил интернет через сотовую связь: «Вот, дед, небось скучно тебе тут, — просвещайся. С Лялькой будешь переписываться, да и со мной тебе связаться будет проще».

Кузьмич и Лялька быстро освоили неведомое доселе информационное пространство. Лялька сидел в «тиндере», кадрил тамошних бабок. Кузьмич ударился в политику, завел блог и быстро стал «тысячником». Совсем скоро пасека у Ляльки пришла в упадок, у Кузьмича передохла скотина. В гости друг к другу ходить перестали, все больше переписывались в «вацапе».

Кузьмич, как подохла вся скотина, начал во всем винить власть, благо пищи для размышлений теперь было предостаточно. Хотел было на митинг в Москву поехать, даже взял кусок фанеры, написал на нем модные нынче в интернете лозунги, но обменивать на деньги мужику из города стало нечего. Не поехал.

Он написал Ляльке в «вацап», чтобы тот приходил завтра в три к водокачке. Там, мол, будет митинг: выступает Кузьмич, слушает Лялька. А Лялька не пришел: у него в «тиндере» состоялся бурный виртуальный секс с краснодарской бабкой.

Обиженный Кузьмич пришел к Ляльке:

— Что ж ты, сучий потрох, на митинг не пришел? Тебя не волнует, что творится в стране? Ты посмотри: пасека твоя в упадке, у меня скотина передохла, кто-то должен за это ответить!

— Да читал я про эту твою политику… Не хочу митинговать, меня устраивает все так, как сейчас, — ответил Лялька.

Обиделся Кузьмич на Ляльку за то, что он не разделяет его взглядов. Взял, да и забил лопатой Ляльку до смерти.

Пришел домой, погрустил немного и помер.

Так и перестала существовать столетняя деревня.

Самогон

До того, как Кузьмич убьет Ляльку, еще целых десять лет. В столетней деревне пока есть люди. Катька, дура болезная, с дочурой возле реки ютится, остальные дома по холмам разбросаны.