Бульварный роман. Исповедь алкоголика

I

В потрепанной маске. Как в пьесе «На дне»Я шел. Мужики обратились ко мнеИз ямы под старой, огромной сосною,Которую рыли: «Постой!Эй, парень, кричим мы тебе, ну же, стой!Собаку отрыть мы хотим (долг святой!)Не знаешь? – Здесь где-то зарыта (Ну Боже ты мой!)»…

II

Ребята, станьте на карачки (в позу прачки) —(Удобней так рыть землю рылом что есть силы).А все что там нароете, вот мой совет, сожрите,

И верьте: все едино – не будь я Труффальдино!Животные и люди, мы – одна семья большая!Ребята, вы ж поверьте и похрюкайте чуть-чуть!

III

И после того я лежу на спинеБез маски. Три видны свиных рыла мне.И хрюкают: «Ах, нам без бисера скучно,Духовность ведь та же жратва!Хотим, чтобы нам улыбнулась судьба,Хотим, чтоб вино и, конечно, хлеба,И пищи для нашей души и вообще – для ума.»

IV

Так что же вы? – Отбросьте попросту копытца

Да разбегитесь. Да с разбегу об телегу,И ваши морды будут плоско-привлекательны, как лица,И вы почти что люди, и попадет вам в грудиЖеланье жить и чувствовать, я верю, свиньи – люди ведь.Все сущее едино, ибо нету ничего.

Стихи из дворницкой

Апокалиптический псалом

I

Я – сеятель соли по улицам ночи.Я – нет – не вельможа. Но я – что-то вроде:Лопата-псалтирь и канон мой торжественныйСлагает из снега и жести Божественной.

II

Ритм. Ритм движений с свеченью сдруженКрыш, ждущих рассвета. Завьюжен-завьюженЦарь-город, где площадеглавых проспектовСплетаются тулова…: «Кто же ты?» – «Некто!»

III

Я – Сеятель Соли! Я шаркаю бритвойПо рыхлому-р-рыхлому (рытвина), р-рытвинаЕго мостовой скорый шаг замедляет.…………………………………А соль выпадающий снег растопляет.

IV

«Я – сеятель соли!» Я, что ли, на крыше? —

И будто бы ближе – я к Богу все ближе?Все жесть меловая стрекочет, жесть гнется,И – тихие звезды. И черны колодцы.

V

Лишь хриплое пение голосом жести…Нет, снег зарычал и завыл: против шерстиБарс белый-пребелый задет; клок валится.Вдруг черная перед лопатой страница.

Розы (рассказ малоизвестного легионера)

Самые униженные, обиженные и огорченные —

Солдаты, студенты и заключенные.

Центурионская присказка