Душа заныла от потери тяжкой:«Хоть чаю впредь не пей. Хоть сочиняй стихи».Ксантиппа ахнула о кафель чашку.Мою любимую. На мелкие куски.Чу – шепот: «Да не куксись, ты, Сокрашка», —Откуда-то. И пыли столб: «Апчхи!» —И в синем воздухе поднялись пузырьки:…Ко мне влетел – в улыбке вся мордашка —Пенат: «Бери мой клей. Для чашек, ссорХорош он в абсолютно равной мере»,Обмакиваю кисточку, не веря.Мазок. И… «Боже мой! Фарфор-то цел стоит!»Фиалка, как живая. Цел узорПо краю. Жалко – сеточкой покрыт.
Дань кокетству
I
Я ждал, зажавши в горсть букет плюс трюфли,А вы (вот смерч!), у зеркала крутясь,Все примеряли: платья, броши, туфлиИ сотню выражений глаз.
II
Заждался встречи. По воде прудаПишу себе портрет волшебной краской.Я вас пишу, и ожила вода,Чему дивясь (аж вытаращил глазки),Воробушек залетный чиркнул: «Да-а!»
III
Вот ты идешь… Заглядываешь в пруд,Увидела свое изображенье.Дрожит, живет любовью изумрудНемой воды. Ты смотришь. Ни движенья.
IV
Застывши, ты глядишься в свой портретИ полагаешь: видишь отраженье.Ну, красота теперь уж не секрет.Не зря ты долго с зеркалом сражалась,Не попусту искусно наряжалась:«А ну скажи: красавица я, нет?А ну мне в ноги!» И тебе в угодуСигаю в воду. Пузыри вокруг.
V
Все Ваше платье в пятнах, chere ami.
Жаль
Вы горько плакали, мне сделалось Вас жаль.Вкруг Ваших плеч я обернул, как шаль,Свою любовь, расшитую цветами!Вы улыбнулись и затрепетали,Утерли слезы. Горе позабыли.Вы шаль мою по праздникам носили.Был жаркий месяц май (прошло сто лет).Мою любовь Вы превратили в плед,И грелись в нем у старого камина.Под пианино нежно, зло, картинноШутили Вы о пышности соцветийНа старом Вашем, теплом, верном пледе!..Однажды, возвратясь издалека,Я постучал в Ваш дом. Вы отворили.Мне вспомнилось: я был с букетом лилий.И что ж, я замер… у половика,Я понял, что прошло еще сто лет,Что износили Вы Ваш старый плед!Пришлось войти, не вытирая ног.Я выпачкал блестящий Ваш паркет.Простит мне полотер. Прости Вас Бог.