Бумажный театр. Непроза

лидия: Не успела просто. Это недавно было. Мы с Верой перед Ксюшиными родами комнату для нее с ребеночком освобождали – Вера теперь ко мне перебралась, а Верину комнату для Ксении с Нюшей приспособили. Всё вытряхивали. У меня дома хранится мамина папочка с документами, письмами. Там и бабушкины старые какие-то бумаги, справка о реабилитации тоже… Я раньше эти бумаги не смотрела, папочку не открывала. А тут, когда всё разбирали, мы побольше барахла хотели выбросить, очистить дом от старья, я в бумажки заглянула, выбросить хотела. Вот там я нашла письмо старое, без даты, без конверта, от какого-то человека, который с дедом сидел. Письмо бабушке. Но я не поняла, получила она это письмо или успела умереть к тому времени… Из письма следует, что деда в лагере убили заключенные во время восстания. Всех стукачей поубивали… И деда убили… стукача.

Старики, которые все время молча мотали шерсть, заговорили.

капитолина: Получила я это письмо. Но я уже знала, что он умер в лагере, когда бумага пришла.

федор: Мне один год оставался. Кум вызвал, говорит: “Подписывай, отчеты будешь мне сдавать, кто что там говорит”. Я говорю: “Да я малограмотный, куда мне писать”, а он: “Срок тебе прибавим…” Ну, хоть в петлю… ну я и подписал бумагу-то… да я и не успел послужить им, ничего не успел… Тут восстание произошло, и парень один молодой указал на меня, он видел, что я из оперчасти выходил. Значит, стукач. Ну и убили. В тот день пятнадцать стукачей убили. Это в Казахстане, в федоровском лагере было восстание заключенных…

капитолина: А я уже знала, что умер… и на что оно мне было, письмо это… я уже и не помнила, как он выглядит, этот Федя…

Оба исчезают. Нонна и Вадим постоянно пишут эсэмэски…

лидия: Ниночка, да я сразу хотела сказать, но не по телефону же… и вообще не до того было… Нюша родилась, хлопоты, первое время трудно очень, сейчас наладилось… просто не успела сказать.

георгий: Многовато для одного дня… (Наливает водки себе и матери.)

нина викторовна: Такое знание… Без него жить легче. И помалкивать. Но помалкивать иногда надоедает.

георгий: Жалко деда… ни за что сгинул…

нина викторовна: Получается, что надо нам еще помянуть нашу с Лидочкой бабушку Капитолину и несчастного деда Федора.

георгий (снова наливает): Помянем Федора и Капитолину. (Пьет.)

К нему присоединяются Нина Викторовна и Лидия.

нина викторовна: Ох, хорошенький вечер получился… Лидочка, споем, как в детстве пели?

Появляется Виктор с аккордеоном. Сестры, взявшись за руки, поют.

Плавно Амур свои волны несет,Ветер сибирский им песни поет.Тихо шумит над Амуром тайга,Ходит пенная волна,Пенная волна плещет,

Величава и вольна.

Виктор исчезает.

нина викторовна: Все! Все! Закончили вечер воспоминаний. А теперь – чай. К чаю торт, Верочка испекла. А пирожные из “Праги”. Сама поехала и купила. Представьте, все поменялось, Арбат – это сущий кошмар. Кажется, одна только “Прага” и осталась от старых времен. Все перестроили. Роддома Грауэрмана нет. Нас с Лидочкой оттуда принесли. Гошу я там рожала. Нет, нет, долго жить тошноватенько. Глаза закрою – вижу старый Арбат. Там был антикварный магазин, шикарный. Директор там был… забыла, Исаак Соломоныч или Исаак Абрамович его звали. Мы слегка разбогатели в конце семидесятых, я там много чего покупала, и мебель оттуда. Он вкус мой знал. Звонил. “Карелочка, – говорил, – пришла, приезжайте, Нина Викторовна, для вас подержим. Очень породистая”. Вон и стол этот, и кресло у него купила. И александровский фонарь у меня в спальне… Нонка, ставь чашки, возьми в буфете. Да-да, и буфетик этот оттуда. Стоило грош. В одну цену с гэдээровскими этими… как их называли, Лид?

лидия: Хельга.

нина викторовна: Хельги, точно, точно!

Вера и Нонна заваривают чай, режут торт.

вера: Теть Нин, а чашки белые или синие ставить?

нина викторовна: Белые, белые!

Все молча рассаживаются, разливают чай.

нина викторовна: Устала я, дорогие мои. Устала. Малышка какая у тебя удобная, Ксюша. Смотри-ка, спит который час подряд.

ксюша: Зато она ночью такие концерты устраивает. Такой ребенок наша Нюша – днем спит без просыпу, ночью концерт.

нина викторовна: Нормальный режим. Я всю жизнь только так и жила. До полудня спала, а к ночи концерт. Спектакль. Ночью самая жизнь и начиналась. Да и сейчас то же самое… Днем кой-как ползаю, все в сон клонит, а ночью – ни в одном глазу.

лидия: Да, Нина, я уж давно без снотворного не засыпаю.

нина викторовна: О! И я. Без снотворного не засыпаю… А ты что принимаешь?

лидия: Называется… не припомню. Продается без рецепта…

вера: Мелаксен ты принимаешь.