Бумеранг на один бросок

Следующие тесты сообщили, что плотность атмосферы в Убежище существенно превышает ту, что на поверхности, и состав ее пригоден для дыхания. Деятельный Эйнар, несмотря на предостережения, тотчас же избавился от гермошлема, сделал два глубоких вдоха и свалился без чувств. Пока Тельма и хныкающий Стаффан суетились вокруг пищеблока, переводя его в режим фармакогенеза, Эйнар очнулся, сел и понес какую-то чушь. Он выглядел так, словно влил в себя поллитра текилы за один присест. Поднялся, идиотски хихикая и пытаясь что-то неповинующимся языком донести до оторопевших товарищей, сделал несколько неверных шагов, рухнул и захрапел. Он был жив, относительно здоров и совершенно невменяем.

Но, проснувшись спустя три часа, вел себя адекватно и смог сообщить свои первые впечатления от атмосферы Мта-винамуарви.

Во-первых, она оставалась довольно разреженной, что вызывало гипоксию и ослабляло сопротивляемость организма. Во-вторых, один из ее компонентов оказался наркотическим анальгетиком, каким — неизвестно, и действовал на человека как чрезмерная доза выпивки, то есть буквально валил с ног. Пока пострадавший лежал в отключке, его метаболизм экстренно адаптировался к новым условиям существования и, судя по Эйнару, успешно. Хотя головные боли преследовали всех довольно долго.

«И стали они жить-поживать да добра наживать…»

Сколько лет сидел Робинзон Крузо на своем необитаемом острове? Двадцать восемь лет, как пишет Даниэль Дефо. Райский уголок в теплом океане, пальмы, козы, попугаи — биомасса во всех мыслимых формах… Реальный матрос Селкерк просидел на реальном острове Хуан Фернандес четыре года и едва не спятил от одиночества. Их бы всех на Мтавинамуарви, в холод и тьму, в редкий, напитанный отравой воздух, в глухие скафандры!.. Из новейшей истории: не менее реальный звездоход по фамилии Панин провел на запретной планете Царица Савская никак не меньше восьми лет. Но у него была крыша над головой — неповрежденная обшивка корабля типа «блимп». И, со всеми оговорками, Царица Савская все же относилась к «голубому ряду»…

Так что ни в какое сравнение с пятнадцатью годами трех крофтов-неудачников это не шло.

Пятнадцать лет! Столько времени прожили двое мужчин и одна женщина в «Храме мертвой богини». Совершая короткие вылазки на негостеприимную поверхность погибшего мира. Без большой охоты обследуя самые ближние ходы катакомб — и то лишь в условиях прямой видимости. Согреваясь жаром собственных тел, светом от «Люциферов» и слабым теплом от вынесенных с корабля аккумуляторов. Коротая дни и ночи в домике, что был сложен из съемных панелей обшивки и наполнен всем, что хотя бы отчасти напоминало мебель и создавало видимость комфорта. Уже через месяц они перестали браниться и клясть судьбу. Через год прекратили ждать помощи из Внешнего Мира. Чуть позже всем начало казаться, что они всегда были здесь, никогда не знали прежней жизни, и что здесь им самое место.

Они мало разговаривали между собой и вовсе не обращались друг к дружке по имени. Все кристаллы к бортовому мемографу были выучены наизусть. Все истории были рассказаны. Все песни были спеты. Анекдоты уже не смешили, а новые на ум не шли. Как-то Тельма застала Эйнара сидящим на берегу водоема, с застывшим, обращенным внутрь себя взором. «М-мм?» — спросила она. «Забыл», — сказал Эйнар. «Что?» — «Фамилию свою забыл». Тельма расхохоталась… и вдруг осеклась. Она вдруг обнаружила, что не помнит, как зовут ее родителей.