Бумеранг (СИ)

До появления в жизни Кирилла меня, она крутилась возле него. Когда окончательно поняла, что ей с ним ничего не светит, переключилась на его друзей. Что Прохоров, что Никитин были людьми состоятельными и хороши собой. Никитин однажды просто воспользовался ею и долго доказывал, что они не пара, так как та, после пары ночей, заявляла на него права и навязывала всяческими способами свою компанию. А вот Прохорову оказалась по нраву её легкомысленность. И он с неисчерпаемым весельем переносил её ревнивые истерики и иногда специально не скрывал свои измены.

— Знаю, что не напрасно, — кивнула я сама себе.

— Не напрасно. Он ей изменял. Следователь уверен, что у неё сдали нервы, и она таким образом ему отомстила.

— Так может и вам стоит искать настоящего убийцу, а не притягивать дело за уши?

Сергей Дмитриевич сделал вид, что не расслышал моё замечание и, хмыкнув, пояснил своё неверие в эту версию:

— Подсудимая уверяет, что не убивала Прохорова. Они вместе легли спать, а когда она проснулась, то обнаружила своего сожителя мёртвым.

— Не все жаждут носить тюремную робу, — усмехнулась я, пожав плечами.

Сергей тяжело вздохнул и поднялся. Потянулся, играя мускулами под шерстяной, тёмно-серого цвета водолазкой с высоким воротом, и прошёл к окну.

Я замахнула алкоголь, выпив содержимое стакана в два глотка. И оценивающе посмотрела на спину следователя. Молод, лет тридцать пять, может, чуть больше; фигура подтянута — держит себя в форме; вполне симпатичен — не красавец, а просто приятная внешность и далеко не дурак. Может и раскроет дело.

- Вы не против, если я покурю? — повернулся он.

Я безразлично пожала плечами и, поднявшись со стула, достала из кухонного шкафа железную кружку. Плеснула из крана воды на донышко и протянула “подозрительному” следователю.

— Вместо пепельницы, — объяснила я озадаченному выражению лица мужчины.

Сергей хмыкнул, взял кружку и протиснулся между мной и столом, задев случайно плечом мою грудь. Притормозил и сконфуженно произнёс:

— Простите.

— Всегда так часто извиняетесь или сегодня исключительно моя заслуга? — насмешливо глянула я на него исподлобья.

Он усмехнулся своим мыслям, изучив моё лицо внимательным взглядом, и уселся на стул, не ответив на мой вопрос. Прикурил и задумчиво выдохнул сигаретный дым, не отводя пристального взгляда от меня.

— А что по делу Никитина? По-моему, тут всё ясно как день, — нарушила я молчание.

И дело не только в алкоголе. Он баловался героином. Помню, когда узнала об этом впервые, ужасно испугалась, что Кирилл составляет ему компанию. Закатила скандал, потребовала, чтобы он с ним не общался и, если узнаю, что он принимает наркотики — сразу соберу вещи, и он меня больше не увидит. Кирилл лишь посмеялся над моей пламенной речью, а после спокойно сказал, что он не настолько глуп, чтобы принимать героин. И так же спокойно предупредил, что запугивать его — не лучшая тактика, и указывать, что ему делать — не лучший вариант для моей красивой мордашки. Тогда я впервые увидела просквозивший холод в его глазах и для себя решила, что никогда не хотела бы его увидеть снова.

— На первый взгляд, — кивнул Сергей, делая затяжку. — Но на его запястьях обнаружены следы от наручников.

— Тут тоже всё ясно, — не удержалась я от смешка. — Он был сторонником нетрадиционного секса.

— Следователь, что закрыл дело, указал это в отчёте, — тоже улыбнулся он. Впервые за наш разговор. — Но откуда у вас такие познания?

— Если вы не знали, — прищурилась я на следователя, догадываясь, что он как раз-таки знает. — Я прожила в браке с Кириллом пять лет, соответственно, общалась с его друзьями, а многое о них мне рассказывал сам Кирилл.

— Даже такие подробности? — усмехнулся Сергей Дмитриевич.

Я усмехнулась в ответ и присела на стул, не отрывная прямого взгляда от карих глаз.

— Однажды я обратила внимание на покрасневшие запястья Никитина и поинтересовалась у Кирилла, что с ним случилось. Вместо ответа в тот же вечер он приковал меня наручниками к спинке кровати и занялся со мной сексом.

Мужчина чуть стушевался и опустил глаза. Затем, сделав очередную затяжку, усмехнулся собственным мыслям и снова глянул на меня пронзительным взглядом:

— Понравилось?

— Личные вопросы? — подняла я брови, придвинув к себе стакан. — Беседа становится неформальной?

— Простите, — выпустил он дым в сторону, отводя глаза. — Не моё дело. Да. Не знаю, зачем я спросил.

— Всё в порядке, — улыбнулась я, двигая по столу бутылкой. Мне-то как раз ясно зачем. — Было не плохо, только запястья потом болели. У вас же имеются наручники. Вы разве не экспериментировали?

— Не довелось, — снова посмотрел на меня мужчина.

— Обязательно попробуйте, — выразительно кивнула я, поднимая бутылку, чтобы налить себе ещё водки.

Но широкая ладонь следователя, перекрывшая доступ к стакану, не позволила мне это сделать. Я вопросительно посмотрела на мужчину, изучавшего меня взглядом.

— Олеся, — произнёс он и, чуть нахмурившись, оговорился: — Вы не против, если мы перейдём на “ты”? — Нисколько, — кивнула я, всё также ожидая ответа на свой взгляд.