Бунич Игорь – В центре чертовщины

доказывающий, что настоящая Лори — героиня Сопротивления — расстреляна нацистами,

доказывает ещё и то, что к нам приходила авантюристка, воспользовавшаяся внешним

сходством и документами покойной. В этом нет ничего удивительного, так как все

девушки с длинными ногами всегда похожи друг на друга.

В рассуждениях Элен было одно слабое место: она не знала, что в добавление к двум

Лори, одна из которых была расстреляна, а вторая приходила к нам, существовала ещё

третья Лори, умершая сегодня в клинике доктора Фолькнера. Я ей об этом не говорил,

памятуя об обещании, данном шефу.

Что касается записки, которую нашли у Лори гестаповцы, то Элен считала, что Лори,

возможно, и во время войны была связана с уголовниками, которыми руководит (или

руководил) Дегрей, по кличке “маркиз де Сен-Клер”, а его штаб-квартира и есть особняк

Сен-Клер. Это чисто в духе французского уголовного мира. Ведь на прошлой неделе

ребята из 5-го отдела схватили банду, главарь которой носил кличку Генрих IV. Очень

многие уголовники были героями Сопротивления, так как в душе любого подонка всегда

остаётся место для патриотизма, что не мешает ему продолжать своё дело при любых

властях. Вспомнить хотя бы нашего собственного Аль-Капоне. Разве не он выложил

большую сумму на создание первых отрядов нашей авиации и участвовал волонтёром в

испано-американской войне?

Лори, наверное, всё-таки не была столь безмозглой, чтобы таскать с собой такой

простой пароль, написанный на бумажке. Очень вероятно, что целью всего этого дела

является арест Дегрея, который уже порядком надоел своим сообщникам. Таких случаев

сколько угодно.

Я слушал Элен, восхищаясь её фантазией, отмечая, что в общем-то она права: искать

особняк Сен-Клера — это единственное, что остаётся делать. Иначе совершенно

невозможно представить, какие шаги можно предпринять дальше.

— Элен, — заметил я, — вам, по-моему, не имеет смысла возвращаться в колледж

после демобилизации. Поступайте в Высшую Полицейскую Школу в Нью-Йорке. Я

убеждён, что через пять лет там уже будет существовать премия имени Элен. Для наиболее

способных студентов.

— А вам, Мак, — не замедлила с ответным комплиментом Элен, — я рекомендую

податься в политические деятели или в профессиональные шантажисты, что в общем-то

одно и то же. А то ваши таланты могут пропасть без всякой реальной пользы.

Я непонимающе посмотрел на неё. Она засмеялась.

— Расскажите-ка мне, Джерри, как вам удалось в такие дни выбить у шефа три дня

отпуска?

Элен права. То, что шеф дал мне эти три дня именно сейчас, удивило меня не

меньше, чем её.

В начале своего рассказа я уже упоминал о том, чем занимался наш 8-й отдел, и вот

сейчас мы стояли на пороге первого “чрезвычайного происшествия”. Виной всему был

всемирно известный физик и математик Пауль Генденберг. Этот человек, впервые в мире

создавший стройную математическую теорию волновой структуры материи и написавший

целую серию работ, которых я не только не мог понять, но даже и запомнить их названия,

сейчас находился в числе наших “детишек”.

Будучи профессором математики в Геттильгене, доктор Генденберг, наотрез отказался

сотрудничать с нацистами и даже позволил себе нелестные замечания в адрес фюрера, что

стоило ему научной карьеры. Он ушёл в отставку, поселился в Мюнхене, испытывая

неописуемые материальные лишения, так как нацисты наложили арест на все его

банковские счета. Профессор прошёл все круги Дантова Ада, начиная от голода и кончая

ковровыми бомбёжками Мюнхена нашей авиацией, в результате которых он потерял почти

всех близких. И в довершение всего, когда нацисты после июня 1944 года окончательно

плюнули на общественное мнение, его бросили в концлагерь. Три попытки похитить его

обошлись нашему отряду в 130 человек только убитых и пропавших без вести, но

закончились полным провалом. По линии агентурной разведки нам удалось связаться с

одним из наших разведчиков, занимавшим крупный пост в СС. Он приложил все силы,

едва не погубив при этом самого себя, чтобы профессора, по крайней мере, не отправили в

крематорий, но не мог спасти его от ужасов лагерной жизни.

В 1945 году я с тремя джипами, наполненными вооружёнными до зубов головорезами

нашей южной группы, при поддержке лёгкого танка, увезённого из соседней части,

ворвался в лагерь, обогнав миль на 15 передовые отряды нашей наступающей армии. Если

бы немцы к этому времени не потеряли всякую охоту к сопротивлению, то могли бы

достаточно хорошо проучить меня за такую наглость. Лагерная охрана разбежалась, живые

мертвецы лежали, сидели и бродили вокруг, но нас интересовал только профессор

Генденберг.

Мы обнаружили его в одном из бараков — обтянутую кожей груду костей, покрытую

арестантским халатом, полумёртвого от голода и издевательств, заросшего седой щетиной,