Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

— В основном потому, что хотят, чтоб ты их похоронил — и поставил крест над могилой, а ещё лучше — чтоб священник службу отслужил. Некоторые приходят и просят, чтоб я доделал их дело, недоделанное ими при жизни — эти дела словно якорь земной ненависти, который прикреплен толстой цепью к душе, застрявший в этом мире. Враги просят, чтоб я застрелился, угрожают, что не дадут мне при жизни покоя. Для них — я тот самый якорь, который не отпускает их души! Они проходят там, где слаба грань между миром мёртвых и миром живых — и в некоторых местах, где было совершено зло, они могут пройти в наш мир. Обычно там, где была смерть. Так же в местах, в которых совершались мистические обряды — такие места в нашем мире существуют с древности. Думаю, в мире будет очень жарко, когда подобные места будут везде. Как я понял, для того, чтобы открылись ворота в мир иной, нужно либо сильное желание того, кто по ту сторону — чтобы он смог пройти сквозь грань, разделяющую миры; либо какая-то комбинация природных явлений: типа дождь с молнией — тогда эти невидимые ворота открываются сами. Опять же, произойти это может только в том месте, где грань миров тонка. В таких местах так же, время бывает аморфно, так же как и случается, что некоторые люди, попавшие в такие места, открываю в себе необычные для человека возможности. Пришедшие из того мира духи бывают добрыми, а бывают злыми, очень злыми. Они питаются страхом: чем больше ты боишься — тем они сильнее, они могут даже убить тебя! Но если ты не боишься — то они просто говорят, просят. Я редко выполняю просьбы, а если и выполняю — только об упокоении. Доделывать чужие дела я не берусь! Не веришь? — вновь читая мои мысли, спросил он. — Не верь, время всё расставит на свои места. Но Штефана ты больше не увидишь — его тело предано земле, и душа к телу больше непривязана! — он задумался, затем в упор посмотрев мне в глаза, спросил:

— Почему он подошёл к тебе?

— Я не знаю; — ответил я, поскольку действительно не представлял этого.

— Духи не появляются перед каждым встречным, и для такой встречи требуется весомое обстоятельство! — его глаза с мерцанием в них жёлтых огненных отблесков, пристально смотрели на меня.

Я молчал. Аскет опустил свой тяжёлый взгляд на пол, и я только сейчас подумал о том, что секунду назад он смотрел на меня, отвернувшись от огня — стало быть, пламя огня никак не могло отразиться от его глаз! «Что за чертовщина? Показалось?» — подумал я. Аскет молчал, напряжённо перебирая в своей голове мысли. Вытащив из кармана рацию, он осмотрел её, нажал на тангенту, и запросил лагерь. Станция молчала с минуту, потом ожила, и голосом Беркута ответила:

— На связи!

Он удивлённо посмотрел на меня:

— Смотри-ка, работает! — сказал он мне, затем вновь нажал на кнопку передачи: — Как обстановка?

— Всё тихо. Левинц уже вернулся. Порывается идти, вас искать. Вы где пропали?

— У нас всё в порядке, мы на месте, ведём осмотр. Передай Левинцу, чтоб не рыпался раньше времени. Мы скоро будем, смотрите в оба, не проспите врага!

— Принял! Конец связи! — сообщил Серёга, и маленькая, чёрная коробочка, вновь затихла.

— Я было подумал, что бетонные стены будут нас глушить! — удивлялся Аскет. — Даже странно.

Он вновь помолчал, затем открутил пробку с канистры, и наполнил крышку по края. Выпил, в точности повторив ритуал с рукавом. Налил мне. Я принял крышку, и тоже проглотил налитый спирт. На этот раз пить уже было легче.