Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

И в ту же секунду он выпустил снаряд. Друзья только и успели отскочить в разные стороны: пламя реактивной гранаты, выпущенной Наёмником, прошло в стороне от них. Заложило уши, в носу зажгло от жара и едкого дыма. Выстрел пролетел прямо в самую гущу кишащих тварей. Тут же раздался оглушительный хлопок взрыва, и чудовищный скрежет наполнил помещение подземного строения. Если раньше у них была надежда, что кто-то из обитателей этого бункера не знает, об их присутствии, — то теперь эта надежда рассеялась в пар — словно вонь от выпущенной из «РПГ» гранаты. От металлического скрежета и скрипа, — с которым лопалась тяжёлая конструкция из толстых несущих швеллеров лестницы, — заложило ужи. Казалось, ещё немного, и перепонки не выдержат такого громкого звука. В шахте чудовищно грохотало, среди этого хаоса звуков различался нечеловеческий крик, больше похожий на стон. Луч фонаря Аскета случайно выхватил из тьмы бездны, — наполнившейся пылью, дымом и искрами, — летящее в пропасть тело, среди металлических деталей лестницы, падающих вниз. Мертвец, облачённый в немецкую форму, что-то вопил, поливая в свободном падении автоматным огнём всё вокруг. Вспышки от выстрелов его автомата какое-то время отдалялись от Наёмника с огромной скоростью, освещая тусклыми жёлтыми вспышками бетонные стены шахты, пока полностью не растворились в бездне.

Они бежали в свой бокс, по коридору, наполненному пылью. Тяга вентиляции, которая втягивала воздух в шахту, не справлялась с огромным потоком тяжёлой, бетонной пыли. Пробирались на ощупь, по стенам, из-за повисшей в воздухе пыли было совсем ничего не видно. Пыль забила глаза и ноздри, она была везде — во рту, на коже. Кто-то натянул на лицо майку — но и это не помогало — в горле першило, дышать через забитый пылью нос становилось невозможно. В ушах звенело, они не слышали друг друга. Наконец они дошли до спасительно бокса, дверь которого была закрыта. Они долго долбились в неё, пока, наконец, Алёна не открыла её. У девушки в руках был автомат, — бросился в глаза Винт, который сидел в углу, рядом с ним сидел Мишин. Ствол автомата Курсанта был направлен на раненого тварью парня.

— Что тут произошло? — с трудом различая свой голос, сквозь вату в ушах, спросил Симак.

— Этот не хотел вам открывать! — ответил Мишин, слегка пнув ногой закрывшего лицо руками Диму.

Бинты, которыми была перемотана его голова, шея, руки, — покрылись сажей, и стали похожи на грязные портянки солдата первогодки. Вошедшие всё поняли. Диму колотила дрожь, он жалко забился в угол, загородившись перекрещенными руками, будто его сейчас будут бить. Наёмник подошёл к нему, и с силой ударил его ногой. Тело его дернулось, но тот не издал ни звука, в ожидании новых ударов. Афганец остановил Наёмника, — который было собрался снова ударить парня, — ткнув его в плечо рукой. Тот остановился, развернулся всем телом к Афганцу, они встретились глазами. Глаза Наёмника наполняла звериная злоба, — казалось, ещё секунда, и он зубами вцепится в боевого товарища. Но тот вдруг как-то осел, напряжение в его мышцах резко спало, видно было, что неимоверным для него усилием воли он подавил приступ своей ярости, грозящий обернутся кровавой бойней для всех.

— Эта падла хотела нас оставить, там! — крикнул он, перекрикивая всё ещё доносившийся из шахты грохот.

В правой руке он держал пустой ствол гранатомёта, который при этих словах он со злостью бросил на скулящего в углу Дмитрия.

— Оставь его, у пацана шок! — сказал Беркут. — Он ещё не отошёл, после укуса той крысы!

— Это пацан? — удивился Чёрный, брезгливо разглядывая скулящего в углу парня. — Да на крытой таким «пацанам» за щеку на ночь дают!

— Мы не на крытой! Оставь его! — заступился за Винта Терех.

Наёмник оглядел людей, внимательно наблюдавших за ними, пробурчав себе под нос какое-то ругательство, он отошёл в сторону, и принялся чистить свой «Кедр».

— Что там? — спросила Симака Алёна, кивнув в сторону шахты.

— Сейчас там всё заволокло дымом. Сдаётся мне, что лесенка наша рухнула, вместе с немцами, и с нашими надеждами.

— Как же мы теперь выберемся? Ведь вентиляция должна быть где-то там, снизу!

— Не знаю, пока, но мы обязательно что-нибудь придумаем. Время у нас ещё есть.

— У нас заканчивается еда! Осталось дня на два! — устало сообщила Алёна.

— Если урезать вдвое — то на четыре! — медленно проговорил Симак.

— А если урезать в сто раз, то на двести дней хватит — но нам надо что-то есть, чтоб держатся на ногах! Того, что мы едим — итак едва хватает!

— Осмотримся получше — может, здесь есть какая-нибудь еда. В крайнем случае, будем есть мясо этих тварей!

— Ф-у-у, да от них такая вонь, что там и мяса та нет, одна гниль!

— Жрать захотим — скушаем! — сухо сказал Симак. — Так что Алёнушка, экономь продукты, как можно больше!

— «Алёнушка»! — повторила девушка, и усмехнулась, глядя на перепачканного пылью Симака. — Я даже не знаю, как тебя зовут.

— Симак! — ответил он. — Так меня все зовут!

— И мама тоже так звала?

— Не было у меня мамы.