Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

— Мама у каждого из нас была, и даже у этого! — Алёна кивнула в сторону увлечённо капающегося в механизме автомата Наёмника, — Ты меняешься, и сам этого не замечаешь — твоя душа наполняется злобой и ненавистью!

Перед глазами Симака предстал образ старца, которого он видел во сне. Ведь тот предупреждал его, о возможной опасности подобных духовных изменений. Вот только сам Симак не видел в своём поведении абсолютно ничего нового: ему казалось, что всё осталось по-прежнему. Однако, ненависть в глазах Наёмника, во время экзекуции Винта, горела тем же адским огнём, что и в глазах этих человекоподобных тварей, с которыми они тут столкнулись.

— Ты даже не заступился за этого парня!

— Эта падаль струсила, и «хотела», чтобы мы все там остались! — Симак махнул в сторону коридора.

— Как только ты спустился сюда, ты стал другим… — она внимательно смотрела в его глаза. — Меня это беспокоит! Ведь этот Дима, до сих пор в шоке после того, как на него свалилась мерзкое существо! Его можно понять, и совсем не к чему из-за этого калечить парня!

— Я и не собирался…

— Но ты промолчал! Ты не сказал ни слова в его поддержку! Я видела твои глаза, когда Наёмник бил его ногой! В них ничего не было!

— Ты предвзято оцениваешь моё поведение!

— Скорее объективно, если не веришь мне — спроси у любого!

— Что ты от меня хочешь? — чуть повысив тон, спросил он.

Как-то незаметно окружающие их люди притихли — все внимательно слушали этот разговор. Даже Аскет изредка бросал заинтересованный взгляд в их сторону, на долю секунды отвлекаясь от чистки своего автомата.

— Я хочу, чтобы ты не превратился в кусок чёрствого хлеба! Я хочу, чтобы ты оставался человеком! Тем человеком, которого я знала!

Он молчал, разглядывая полыхающее пламя в керосиновой лампе. Желтоватый, мерцающий свет освещал перепачканные пылью и кровью лица друзей; беспорядочно разбросанные по полу бумаги, истоптанные грубыми подошвами ботинок. Пустые консервные банки, валяющиеся грудой, в углу; перебинтованное пыльными бинтами, чуть испуганное, лицо Димы-Винта, глаза которого в своей глубине отражали мерцающее пламя, и казалось, были наполнены грустной загадочностью, обречённостью.

— Я постараюсь… — проговорил он.

Казалось, что повисшая в тишине напряжённость спала после этих слов.

— Я буду тебе помогать! — пообещала Алёна, обняв парня руками за грязную шею.

— Спасибо тебе — если бы не ты, то я давно… — шептал он ей.

Она не дала ему досказать, заслоним губы указательным пальцем:

— Ничего не говори, мы справимся — у нас всё получится! Мы выберемся!

Через час они вышли. Пол коридора был покрыт толстым слоем свежей пыли. Но и в этом был плюс — теперь шаги становились почти неслышными, будто бы ты идешь по ковру. Этим преимуществом мог, конечно, воспользоваться и их непонятный враг, поэтому не стоило терять бдительности: опасность могла таиться за каждым углом. Они прошли по коридору до самой шахты, когда их глазам открылось потрясающее воображение метаморфоза: снаряд «РПГ» пробил в бетоне шахты дыру, из которой хлестала грязная, грунтовая вода, с шумом падающая небольшим водопадом вниз, в бездну, омывая груды искорёженного металла. Шахта в глубине была завалена железным мусором, лестница, начиная от площадки наверху, вместе с самой площадкой, рухнула вниз, и сплющенным уродливым скелетом висела на глубине шахты, видимо зацепившись за торчащие из бетона швеллеры. Теперь ни спуститься вниз, ни подняться вверх — вернутся к бронедвери охранного помещения, было уже невозможно. Из стен торчали ржавые прутья, куски швеллеров, вырванные вместе с бетоном, они висели на ржавой арматуре. Зацепится за них, было нереально — слишком далеко друг от друга они находились.

— Теперь у нас один путь… — нарушил мрачную тишину Аскет.

— …Тот, на котором ты так настаивал, с самого начала?! — окончил начатое предложение Беркут.

— Ты хочешь сказать, что термобарический снаряд я тоже специально вставил в ствол «РПГ»? И лестницу, проеденную ржавчиной за много лет, я повалил тоже специально? Может, ты ещё скажешь, что эту самую лестницу я «ржавил»? Как случилось, так случилось, нечего теперь сопли пускать!

— Не будем ссориться! — вмешался Борис. — Давайте запустим этот грёбанный реактор, и по-светлому разберёмся, что, как и куда лучше делать.