Бункер "BS-800"/ der Fluch des Reichs.

Скорость — «60 км/ч». «Нива» лихо подпрыгивала на кочках и ямах. Эту дорогу, видно, хорошо прокатал Фриц: всё было изъезженно зубатыми покрышками квадрациклов, и кое-где виднелись следы родных «УАЗовских» покрышек. Парни, ехавшие следом, еле поспевали за нами. Они подумали, что я хочу воспользоваться преимуществом «Нивы», и оторваться от них на бездорожье! Ехали мы по прямой вырубке, когда-то здесь добывали торф, и были проложены узкоколейки через весь необъятный лес. Но со временем рельсы растащили, всё бросили… Я периодически смотрел в зеркало, на скрывающуюся в клубах поднятой нашими колёсами пыли, «девятку», — с которой уже наполовину отлетел передний бампер — часть его волочилась по земле. Близился поворот, и я ещё раз глянул на едущую за нами машину — сквозь пыльное облако вдалеке бликовало зеркальным блеском солнце. Рассмотреть источник этого блика у меня не хватило времени — ясно было, что отражается солнце от чего-то хромированного, — скорее всего от второй машины бандитов, которая только-только выехала на просеку. У ели, с ободранной корой, я крутанул руль резко вправо, и влетел в незаметный со стороны поворот — совсем заросшую колею. Девятка не успела повторить манёвр, и пролетела мимо, оставляя за собой клубы чёрной пыли. На всякий случай я достал из кобуры свой «ТТ». Через какое-то время девятка, уже без бампера, снова появилась сзади, высоко подпрыгивая на буграх. По громкому звуку двигателя можно было с уверенностью сказать — у них отлетел глушитель. Что-то пошло не так. Я сразу это почувствовал, видя приближающееся поле. Как будто попал в какую-то зону чужой воли, требующей обязательного подчинения. Боря тоже это почувствовал, как то весь сжался. Мы вылетели на поляну, с давно спиленными пнями; дорога, по которой мы ехали, рассекала поляну надвое строго посередине. Судя по пням, можно было сказать — это старая вырубка. На бешенной для леса скорости, мы летели по дороге, когда краем глаза я что-то заметил сбоку. Посмотрев влево, я увидел за одним из пней человека в камуфлированной одежде, с натянутой на лицо «омонкой». Нас он будто бы не заметил, правая рука его лежала на пистолетной рукояти громадины «Knochensäge»[25]

— как сами немецкие солдаты прозвали пулемёт «MG-42».

Пулемёт стоял на разложенных сошках, упёршихся в пень, который надёжно укрывал тело стрелка от возможной ответной стрельбы. Пень порос мелким кустарником, и с той стороны, откуда мы приехали, стрелка с его оружием было не разглядеть. Борис проследил за моим взглядом и, увидев стрелка, закричал:

— Он что, стрелять по ним собрался?

— Я не знаю, наверно припугнуть хочет!