Бунт в «Зеленой Речке»

На этот раз оно ярко освещалось, и, имей Клейн желание, он мог бы рассмотреть следы резни и буйства лучше, чем во время своей последней прогулки с Хэнком Кроуфордом на плече. Но он такого желания не имел. Он смотрел прямо перед собой. Слева шел Уилсон. Они миновали компанию черных и латиносов, яростно спорящих из-за какой-то ерунды; затем кто-то заметил Уилсона, и все уставились на них. В конце коридора около центральной башни толпились люди. По мере приближения Клейну послышались знакомые интонации. Со вчерашнего дня лица людей, как и цвет их кожи, изменились, но побуждения остались теми же. Клейн вспомнил постоянную Больцманна: хаос усиливается в замкнутых системах. Интересно, а если наоборот? Когда воцаряется полный беспорядок, что тогда?

Все новые и новые люди узнавали Уилсона, и в толпе довольно загалдели. К нему вновь и вновь поворачивались улыбающиеся лица, слышались приветственные возгласы. Когда Клейн, вопреки своим стараниям, нечаянно встречался с кем-нибудь глазами, в них пылали только гнев и подозрение. Они дошли до атриума, и толпа раздалась, пропуская их вперед. Высоко над их головами выгнулся стеклянный купол с балкончиком вдоль основания. В атриуме лампы не горели, но того света, что лился из ворот шести блоков, вполне хватало. Здесь сильно пахло соляркой. В нескольких метрах от ворот блока „D“ стояли несколько бочек, ведер и больших кухонных баков из нержавейки с тяжелой темной жидкостью: горючее. Там и сям в толпе люди покуривали косячки и сигареты. Если они по небрежности не подпалят себя сами, то отплатят людям Эгри сполна. Решетка, перегораживающая вход в блок „D“, была заперта, а за ней примерно по плечи навалили баррикаду из спальных матрасов. По ту сторону суетились люди, торопливо поливая матрасы водой из кружек, ведер и кастрюль. На их лицах читалась решимость обреченных.

— Стоук!

Клейн повернулся на возглас Уилсона. Толпа расступилась. В воротах блока „В“ на вращающемся стуле, водруженном на бельевую тележку, сидел Стоукли Джонсон. Его нос и часть лица вокруг пулевого отверстия жутко вздулись, но глаза сверкали бешеной злобой. Когда Стоук увидел Уилсона, злобы поубавилось, но не сильно. Клейн остановился на краю очищенной от людей площадки, и Стоукли равнодушно скользнул по нему взглядом. Уилсон протянул руку; Джонсон кивнул и пожал ее.

— Поставили гадов на колени, Стоук, — сказал Уилсон.

Стоукли снова кивнул, затем открыл рот и медленно заговорил:

— Выходящие наружу ворота блока „D“ блокированы. Им некуда бежать.

— А где вы взяли горючее?

— Из бака генераторной.

— Хорошо сработано, кореш.

Стоукли кивнул. Наступило молчание. Люди в толпе терпеливо ждали. Уилсон сделал шаг назад.

— Я хочу, чтобы ты позволил им выйти, Стоук, — сказал он.

В толпе зароптали. Все ждали продолжения. Стоукли покачал головой.

— Мы загнали большинство бледнолицых в блок „A“, где они и сидят, наложив в штаны. Я дал им шанс выйти и предстать перед судом. Это намного больше, чем они могли от нас ожидать. Здесь, в блоке „D“, остались только те ублюдки, которые хотят умереть.

В толпе одобрительно зашумели. Клейн почувствовал, как волоски на его руках становятся дыбом. Уилсон подождал тишины.

— Сюда приехали национальные гвардейцы.

— Плевать я на них хотел.

— Если ты подожжешь вертухаев, которых Эгри взял в заложники, наших ребят у задних ворот этого блока перебьют только так. — Уилсон сделал рукой неприличный жест. — Спасая заложников, военные выпустят и головорезов Эгри, а затем ворвутся сюда и зальют огонь нашей кровью. Все эти солдатики только и мечтают — взять негра на мушку и получить повод для убийства.

Стоукли Джонсон повысил голос:

— Мы не боимся умереть! Но если мы не дадим им знать сейчас, никто так и не поймет, кто мы на самом деле!

Уилсон подошел к краю толпы и, взяв у кого-то бритву, полоснул ей по стягивавшему грудь и живот пластырю. Затем, рванув края разреза, он содрал повязку, обнажая огромный шрам от груди к паху.

— Вот кто я на самом деле! — крикнул боксер.

В толпе ахнули и сочувственно загомонили.

— Вы все знаете, откуда я пришел.

Возгласы согласия.

— Эти сволочи жгли нас. Они били нас. Они мочились нам в лица, пока мы стояли на коленях, прикованные цепями. Так же они поступят и завтра, и послезавтра, и через неделю, и через год! Я знаю. Я знаю это лучше вас всех! Но они всего лишь люди. И мы должны быть большими людьми, чем они.

Уилсон повернулся к Стоукли.

— Вот кто мы есть.

Глаза Джонсона внимательно изучали лица окружающих; затем остановились на Клейне. На лице Стоукли на это раз мелькнуло неохотное узнавание. Клейн встретил его взгляд.

— Ты хочешь послать туда дока? — спросил Стоукли.

— Он может уговорить парней Эгри сдаться. Нам. Они это начали, а мы заканчиваем, и заканчиваем правильно, а не так, как они ожидают. Им и в голову такое не приходило. Мы их отпускаем!

Уилсон замолчал и обвел взглядом толпу: люди вновь были на его стороне. Боксер кивнул Стоукли.

— А если потом ты захочешь войти и вырезать Эгри яйца, я пойду с тобой и подержу его.