Бунтарь

Старбак покосился на Адама. Тот прерывисто дышал и был донельзя мрачен. По лугу внизу хлестнула картечью одна из пушек Эванса. От роты «Г» отделился боец. Левое плечо его было окровавлено, конечность висела плетью. Он привалился спиной к ближайшему дереву. Пуля выбила кусок коры над головой солдата. Легионер зачем-то потрогал выбитую свинцом щербину, ухмыльнулся и побрёл обратно к своим. Его пример, видимо, сломил в душе Адама какой-то барьер. Фальконер-младший вдруг дал жеребцу шпоры и поскакал вперёд.

— Адам! — беспомощно ахнул Натаниэль, памятуя о данном Мириам Фальконер обещании беречь её сына.

Адам перемахнул через изгородь и, вздыбив коня, остановился. Губы его кривила хищная усмешка. Достав горсть капсюлей, молодой человек принялся хладнокровно надевать медные колпачки на запальные трубки револьверного барабана, не обращая внимания на предупреждения о том, что всадник для вражеских стрелков — мечта, а не цель.

Управившись с капсюлями, Адам направил револьвер в сторону врага и высадил весь барабан. Вид у него при этом был почти счастливый.

— Чего ждём? — громко осведомился он, — Ещё ближе к врагу слабо?

Легионеры, примерно с десяток, перебрались через ограду и, образовав вокруг Адама дугу, принялись палить вслепую по врагу. Выжившие северяне больше не наступали, сбившись в немногочисленные ватажки, огрызавшиеся огнём. Лица их были черны от пороха и злы. Сзади подтягивалась вторая линия.

Старбак подскакал к Адаму и полез в подсумок с капсюлями. Сбоку остановился боец. Он выстрелил с колена и принялся перезаряжать оружие, вполголоса костеря северян, их матерей, жён, детей, их прошлое и недолгое будущее. Офицер, обнаружившийся в одной из кучек уцелевших род-айлендцев, ругаясь, пытался заставить солдат двинуться в штыки. Под ухом у Старбака грохнуло, офицер схватился за живот и рухнул в траву. Натаниэль посмотрел, кто стрелял. Труслоу деловито загонял в ствол комбинированный заряд: пулю и три дробины, при ближнем выстреле причинявшие жуткие раны. Вложив на место шомпол, сержант встал на колено и прицелился. К выбору мишеней сержант подходил тщательно.

— Домой, янки! Домой! — Адам остервенело дёргал спусковой крючок, будто забыв, что барабан револьвера пуст.

Сам Старбак так и не выстрелил.

Тем временем «Луизианские тигры» на правом фланге ударили в штыки. Впрочем, «в штыки» не совсем точно, потому что штыкам многие зуавы предпочли охотничьи ножи, здоровенные, как абордажные сабли. Завывая, словно грешники в аду, они бросились на синемундирные цепи с такой яростью, что федералы сначала попятились, а потом и побежали. Центр наступающих промялся назад, но левое крыло сохранило хладнокровие. Залп, и многие из экзотично обряженных храбрецов упали, обливаясь кровью, в том числе и полковник Уит. Зуавы, подбирая раненых, покатились обратно.

^{«Луизианские тигры»}

^{После Крымской войны форма зуавов, французской колониальной пехоты, форма, по сути, восточная, стала образцом для подражания во многих государствах мира. Любопытно, что её скопировали не только западные армии, но и турецкая тоже.}

— Огонь! — и пушки южан плюнули картечью.

— Огонь! — и ружья Легиона кашлянули дымом.

Мальчишка из роты «Д» затолкал в дуло уже четвёртый заряд. Всякий раз он забывал о капсюлях. Забыл и сейчас. Дёрнул спусковую скобу. Боёк впустую стукнул по шпеньку без капсюля, и юнец принялся забивать в дуло пятый заряд.

— Огонь! — по команде Эванса южнокаролинцы дали залп.

Род-айлендцы, воспрянув было духом после отбитой контратаки зуавов, дрогнули.

— Огонь! — и капеллан зуавов, забыв заповедь «Не убий», палил по северянам из револьвера.

— Огонь! — и мальчишка из роты «Д», опомнившись, нацепил капсюль на шпенёк.

Миг спустя пять порций пороха, детонировав в стволе, разворотили юнцу полчерепа.

— Огонь! — и Роберт Деккер жахнул из дробовика, хоть и бесполезно на таком расстоянии, зато впечатляюще.

В траве дотлевали остатки вылетающих из стволов пыжей. Тяжелораненый висел на сломанной ограде без сознания, не доползя до леса. Труп офицерской лошади время от времени подёргивался, принимая в себя пули янки. Огонь род-айлендцев, впрочем, был слабым. Северяне отступали. Южане палили им вслед, перемежая выстрелы с проклятьями. Первая схватка с врагом, первая маленькая победа, оставили у легионеров ощущение собственной значимости и триумфа. Группка бойцов рванулась к северянам, делая вид, что намерены повторить атаку зуавов, и деморализованные род-айлендцы побежали.

Однако вторая волна янки уже была на полпути к опушке, а от бродов подходили и подходили войска. Подходили три полка добровольцев из Нью-Йорка, полк морской пехоты. Прибавилось полевой артиллерии. Появилась конница. Род-айлендцы, видя, что подмога близка, залегли в двух сотнях метров от обагрённой кровью травы, отмеченной россыпью тел в синих мундирах.