Бунтующая Анжелика

Она была холодна и бесчувственна, как насилуемая девственница, но перевешивало любопытство: ей хотелось разобраться в себе. «Сейчас мне ведь не было страшно, совсем не страшно.., ну а если он захочет поцеловать меня, что тогда?»

Исступление на склонившемся над нею лице ее не пугало, ей не противна была близость крепкого тела, охваченного желанием. Она не думала о личности того, кто прижимался к ней, забыла, как его зовут, кто он такой. Она сознавала только, что ее держит в объятиях мужчина, и она без страха воспринимает его неистовый призыв.

К ней пришло неописуемое облегчение, она вольно, медленно вздохнула, опираясь на эту широкую грудь, словно утопающая, которой вернули дыхание. Значит, она еще жива! Голова ее опустилась.

Пересохшие губы, не смевшие еще приблизиться к ее губам, зарылись в ее волосы. Она почувствовала ласку его ладони на своем открытом плече. Казалось, все силы ее сосредоточились на том, чтобы заново обрести себя.

Вернуло ее к реальности одно слово, слово, страшную опасность которого знали только они.

— Соль.., соль… — кричал один из приказчиков, колотя в запертую дверь.

Анжелика выпрямилась, приходя в себя.

— Послушайте, там говорят о соли… Наверно, что-то заметили!..

Не двигаясь, они напрягли слух.

— Хозяин, как прикажете, грузить соль? — спрашивал приказчик за дверью.

— Какую соль? — рявкнул, вскакивая, мэтр Габриэль.

— Да это опять требуют сбор. Пришли за вином и солью, — объяснил приказчик.

— Видно, штучки Бомье, — проворчал купец и открыл дверь.

В комнату ворвались налоговый чиновник с двумя писарями и четверо вооруженных полицейских, подталкивая перепуганного приказчика. Во дворе стояли две пустые телеги, которые они привезли с собой, чтобы забрать пошлину в натуре.

— Я уже выплатил все налоги, — заявил мэтр Габриэль. — Могу показать квитанции.

— Вы принадлежите к так называемой реформатской религии?

— Принадлежу.

— Значит, по новому указу вы должны уплатить дополнительно столько же, сколько уже внесли. Вот указ, посмотрите, — чиновник протянул ему бумагу.

— Снова беззаконие, никаких оснований для этого нет.

— Что делать, мэтр Берн, ваши прежние собратья, обратившиеся в католичество, на три года освобождены от выплаты этих сборов. Надо же нам как-то пополнить нехваток поступлений в казну. Вот таким упрямцам, как вы, и приходится платить за других. Да не так уж это непосильно, всего надо отдать дюжину бочонков вина, сто пятьдесят фунтов соленого сала и двенадцать мер соли. Для такого богатого купца, как вы, это вовсе не много.

Анжелика побледнела, услышав слово «соль». Королевский чиновник нагло уставился на нее.

— Ваша супруга?.. — спросил он у мэтра Габриэля.

Купец читал поданный ему акт и ничего не отвечал.

— Пойдемте, господа, — сказал он, направляясь к амбарам.

Анжелика слышала, как чиновник хихикнул, выходя, и подмигнул своим писарям:

— Еще хотят поучать нас эти гугеноты… А сами, как и все добрые люди, заводят любовниц.

Глава 10

Последовали бесконечные часы отчаянного ожидания катастрофы. Анжелика вслушивалась в звуки, доносившиеся со двора. Ей показалось, что там раздаются крики, что мэтра Габриэля схватили полицейские. Она решилась было броситься домой, растрепанной, оборванной, как есть, схватить Онорину и бежать дальше, не оборачиваясь, сколько хватит сил, а потом свалиться где-нибудь в поле.

От этого безумного порыва ее спас отъезд чиновника из налоговой инспекции. Нагруженные телеги выехали со двора, и ворота замкнулись за ними.

Золотистые пылинки мелькали в воздухе, освещенном косыми лучами заходящего солнца. Мэтр Берн прошел через двор к себе в контору. Лицо его было озабочено, но спокойно. Он налил себе стаканчик водки. Все-таки не так легко ему пришлось — не отходя ни на шаг от писарей, следить за их движениями, незаметно внушить рабочим, чтобы соль брали только с одной стороны кучи, ловко избегая подозрительного присмотра чиновника.

— Я не могла помогать вам, — проговорила Анжелика. — Я бы выдала себя.

Купец устало отмахнулся:

— Это все штучки Бомье, — сказал он. — Теперь я уверен, что это он послал тех двух негодяев приставать к вам, а немного спустя и налогового чиновника, который бы засвидетельствовал стычку и неподчинение королевской власти. Через несколько часов они станут доискиваться, куда пропали их подручные. Поэтому я отправил по домам и приказчиков, и грузчиков и запер лавку. Нельзя откладывать, мы должны сегодня же избавиться от трупов.

Он бросил взгляд на еще светившийся прямоугольник двери:

— Скоро стемнеет. Тогда можно будет действовать.

Они сидели и ждали в полутьме, ничего не говоря, не пытаясь приблизиться друг к другу.

Близкая опасность держала их настороже и поглощала все внимание. Они не двигались с места, словно загнанные звери в глубине своего логова, дальше которого не уйти.

В рамке двери небо бледнело, темнело. За шумом гавани стало различимо равномерное дыхание моря. Начиналась ночь, синяя, холодная, тихая.

— Пора, пойдемте, — произнес купец.

Они подошли к складу, где была соль. Из другого сарая мэтр Берн вытащил деревянные сани.