Бунтующая Анжелика

— Я ей свою деревянную лошадку дал… — вмешался Лорье. — А она и не посмотрела…

— Может быть, заболела?

Все они стояли, нагнувшись с озабоченными лицами над лежавшим на полу ребенком. Их тревога усилилась, когда они увидели, в каком состоянии была Анжелика.

— Что с вами случилось? — воскликнула тетушка Анна.

— Ничего особенного.

Она подняла дочку и крепко обняла ее, — Я здесь, сердце мое, я здесь.

«Онорина почувствовала, что я в опасности. Вот почему она была так неспокойна», — думала она. Онорина родилась в опасности. Она инстинктивно чувствовала приближение страшного черного зверя на бархатных лапах. Ей постоянно казалось, что этот зверь прячется где-то за оконными ставнями.

И сейчас, ухватив крепко мать за шею, она требовала, чтобы закрыли ставни и не впускали в комнату ночную тьму. Все бросились к окнам, и тогда только девочка соизволила разжать ручонки и улыбнуться. Мать была с ней рядом, в закрытых окнах уже не был виден страшный черный лик несчастья.

Ее усадили на стул, принесли ей кашу. Анжелика же пошла сменить платье, надеть хорошо накрахмаленный передник и спрятать свои разлохматившиеся волосы под новым чепчиком.

Мэтр Габриэль негромко разговаривал с пастором Бокером и его племянником, тоже пастором, недавно бежавшим из Севеннских гор. Он приехал оттуда, держа за руку четырехлетнего сынишку Натанаила. Этот ребенок тоже был сейчас в доме мэтра Берна и еще двое близнецов из обширного семейства Карреров, — когда там появилось одиннадцатое дитя, соседи решили прийти на помощь и разобрали детей бедного адвоката по своим домам.

Онорине очень нравилось быть среди стольких детей, и она разболталась.

— Мама, — спросила она вернувшуюся в комнату Анжелику, — а где этот красивый господин, который дал мне золотую погремушку?

— Какой красивый господин? — спросил мэтр Габриэль.

— Какая погремушка? — подозрительно заинтересовалась тетушка Анна.

Анжелика подумала, что притворяться было бы нелепо.

— Господин де Бардань был так любезен, что сделал ребенку подарок.

Наступило холодное молчание. Онорина старательно отправляла в рот свою жидкую кашу, а потом проговорила задумчиво, мечтательно улыбаясь:

— Вот бы у меня был такой отец!

Последнее время она упорно искала себе отца. Сначала она выбрала пастора Бокера, но тот разочаровал ее: «Детка, я люблю тебя как свою духовную дочь, но я не могу солгать и назвать себя твоим отцом».

Не принял на себя такую ответственность и водонос, с которым она очень дружила. Теперь она нащупывала почву относительно господина де Барданя, но время выбрала неудачно.

Анжелика поскорее унесла ее в альков в глубине кухни и уложила спать. Но малышка упорствовала:

— Это не мой отец?

— Нет, моя маленькая.

— А где он, мой отец?

— Далеко, очень далеко.

— На море?

— Да, на море.

— Тогда я возьму лодку и поеду к нему.

Перед глазами ее мелькнуло видение чудесного путешествия, потом веки опустились, и она уснула, истомленная волнениями этого дня.

Анжелика занялась приготовлением ужина. Домашние хлопоты помогали ей подавить волнение. Она не видела господина де Барданя с тех пор, как он сделал ей предложение, и только послала ему одно письмо с просьбой терпеливо ждать ее ответа.

Едва все сели за стол, где стояла дымящаяся миска съедобных ракушек, как зазвонил колокольчик у ворот. Все посмотрели друг на друга с тревогой. Колокольчик послышался снова. Мэтр Габриэль встал:

— Я пойду. Если мы не ответим, это может показаться подозрительным.

— Нет, лучше я, — сказала Анжелика.

— Пошлем слугу.

Но слуга, сам не зная почему, боялся пойти к дверям.

— Разрешите мне пойти, — настаивала Анжелика, положив руку на рукав купца. — Самое обычное дело, что к дверям идет служанка. Я спрошу сначала через окошечко, кто там, и приду сказать вам.

За окошечком прозвучало:

— Это вы, госпожа Анжелика? Можно с вами поговорить?

— Кто там?

— Разве вы не узнаете меня? Я Никола де Бардань, королевский наместник.

— Это вы? — ослабевшим голосом проговорила Анжелика. — Зачем вы пришли?.. Арестовать меня?..

— Арестовать вас?.. — Бедняга чуть не задохнулся от возмущения и не сразу продолжил:

— Так вы думаете, что я только на это способен? Арестовывать людей направо и налево?.. Очень вам благодарен за такое мнение обо мне. Я знал, что упрямцы, с которыми вы общаетесь, готовы изображать меня каким-то людоедом, но все же…

— Я вас обидела, простите. Вы тут один?

— Один ли я? Ну, конечно, моя дорогая. И я в маске. И закутан в плащ цвета этих стен. Человек моего положения, если уж допускает глупость пуститься в галантные авантюры, предпочитает ходить один, не привлекая к себе внимания. Если меня узнают, то осмеют навсегда. Но я обязательно должен поговорить с вами. Это очень важно.

— Что случилось?