Бунтующий флот России. От Екатерины II до Брежнева

Почти весь февраль в Севастополе прошел под знаком митинговой обороны от немцев; всюду трубилось о единении всех партий для дела обороны. Призывались также и офицеры. В середине февраля усиленно ходил слух и писалось в газетах о присутствии в Дарданеллах английского флота под командой адмирала Колчака. Слухи эти всячески провоцировались. В ночь с 23-го на 24 февраля (нового стиля) сравнительно неожиданно произошло первое избиение состоятельного населения города. Хотя убийства определенно и не были направлены против офицеров, тем не менее помимо ряда домовладельцев и купцов были убиты и многие офицеры, в том числе и содержавшиеся в тюрьме Львов, Карказ, Цвингман, Вахтин и другие. Эти убийства были организованы председателем Центрофлота Романовским с согласия председателя Совета матроса-балтийца Пожарова. В первую ночь было убито и вывезено за боны около 250 человек.

Убийства продолжались еще и в ближайшие две ночи, но уже в значительно меньшей степени. Затем они прекратились, и имели место только беспрестанные обыски.

Из Москвы 22 марта 1918 года приказали в связи с угрозой захвата Севастополя немцами готовить корабли к переводу в Новороссийск и вывозить ценное имущество. В середине апреля на происходившее в Морском собрании заседание Центрофлота и партий эсеров и социал-демократов были приглашены командиры судов, а также адмирал Саблин. Саблин заявил, что он не видит спасения флота в переводе его в Новороссийск, который не является базой и совершенно не приспособлен для этого, и что с момента выхода флота за боны наступит момент его гибели. Тем не менее на всякий случай адмирал Саблин послал в Новороссийск на гидрокрейсере «Троян» комиссию из морских офицеров под председательством капитана 1-го ранга Лебединского – подготовить этот порт для стоянки хотя бы только боеспособных судов. 23 апреля из Москвы пришло очередное указание о переводе флота в Hoвороссийск.

В двадцатых числах апреля германо-украинские части без всякого сопротивления вступили в Крым и двинулись на Симферополь. С этого момента в Севастополе начинается паника и наступает какая-то вакханалия власти. На судах и на берегу беспрерывно идут митинги, даже ночью. Все ищут власть, способную их спасти. В один и тот же день решают: призвать вновь к власти ушедшего адмирала Саблина, дав ему диктаторские полномочия; уволить Саблина и назначить комиссию с матросом во главе; повиноваться лишь Центрофлоту; упразднить Центрофлот и просить командира «Воли» капитана 1-го ранга Тихменева спасти положение и прочее, и прочее. Все эти постановления, носившие самый категорический характер, отменяли друг друга.

Наконец, 29 апреля неприятельские разъезды появляются в районе Севастополя. В это время команды дредноутов «Воля» и «Свободная Россия» решают: просить капитана 1-го ранга Тихменева и выбранную наскоро делегацию от дредноутов найти адмирала Саблина и просить его как единственного человека, могущего теперь спасти положение, принять единоличное командование флотом. Адмирал, после короткого колебания, соглашается и приказывает кораблям: «Поднять украинский флаг». Дредноуты исполняют приказание сразу, остальные же суда, особенно миноносцы, колеблются. В то же время адмирал Саблин дает телеграмму на Украину и германскому командованию о том, что Черноморский флот украинизировался и просит приостановить наступление на Севастополь. На самом деле только на части кораблей подняли украинские флаги. Более того, почти все миноносцы приняли решение идти в Новороссийск и в полночь вышли в море. Но уверенности в командах кораблей совсем не было в том, что они поступили правильно. И были даже настроения по приходе в Новороссийск, присоединиться к генералу Корнилову. Утром 1 мая миноносцы пришли в Новороссийск.