Буратино. Правда и вымысел. Как закалялся дуб

С этими словами он ещё разок пнул Пиноккио в лицо и, стуча деревяшкой, вышел из дома. Вышел и скрылся в ночи, позванивая деньгами сына. А бедный Буратино остался сидеть дома у стола, глядя на догорающий огарок свечи. Потом он встал, поднял с пола уцелевшие сокровища и спрятал их в карман. Только заточку мальчик не стал прятать в карман, он сжал её в руке, да так, что ногти побелели. Затем подошёл к стене и стал карябать на ней надпись: «Папа Карло — козёл». Но не успел дописать эту фразу, свеча догорела, и в каморке стало темно и тоскливо.

— Убью его, гада, — без тени эмоций произнёс Буратино.

— Дело, конечно, нужное, — донеслось из-под комода, — но очень серьёзное, ведь он твой отец.

— Гад он, а не отец. Бешеная крыса, — сказал Буратино.

— Родителей, браток, не выбирают, — сказал Говорящий Сверчок, на том они и успокоились.

Буратино лёг спать, но теперь уже сон не шёл. Обида и злость душили мальчишку, и в его голове возникали картины мести, одна кровавее другой. Надо признаться, ни одна из картин не носила летального характера, везде папа Карло был наказан, но не до смерти. И, насладившись виртуальной местью, мальчик всё-таки заснул.

Глава 3

Бизнес и новые технологии

Утром следующего дня, едва позавтракав, Буратино помчался к тётке Джульетте, так как Говорящий Сверчок поставил перед ним задачу: выяснить конструкцию устройства, производящего самогон, а также выяснить сочетание ингредиентов, входящих в напиток.

«Просто какой-то промышленный шпионаж», — говорил себе Буратино. И, чувствуя себя шпионом, улыбался. Честно говоря, он рассчитывал на поддержку своей «агентуры» в лице Серджо и Фернандо. Буратино считал эту задачу выполнимой, во всяком случае реальной, но он вспоминал слова Говорящего Сверчка насчёт самой тётки Джульетты.

— Ничего этого будет не нужно, если нам удастся заполучить саму тётку Джульетту, — напутствовало насекомое, — запомни, парень, уговорив Джульетту, ты убьёшь сразу двух зайцев. Во-первых: безболезненно уберёшь конкурента, а во-вторых: получишь доступ к технологиям. Так что, как говорили древние, вложи в сердце яд, а в уста мёд.

— Это в каком смысле яд? — не понял Буратино.

— Болван, неужели не ясно? Сам языком трещи без умолку о том, какая тётка Джульетта хорошая, и, прости Господи, симпатичная женщина, а глазами зыркай, как устроен аппарат и как организовано производство, и какие в дело идут продукты. Понял?

— Понял, — сказал Буратино и на всякий случай взял с собой листок бумаги и карандаш, чтобы по шпионскому правилу сделать чертёж.

— И ещё, ты не сильно-то расстраивайся по поводу вчерашнего случая с отцом, это всё только закаляет характер. А вот что с ним делать, с животным этим, мы уж придумаем. А деньги теперь ты умеешь зарабатывать.

— Деньги, конечно, жалко, — сказал Буратино, — не на халяву же достались, но дело не в них. Вы уж подумайте, синьор Говорящий Сверчок, как мне этого жлоба урезонить? Хотя деньги всё-таки жалко.

— Запомни одну фразу, её повторял Потёмкин-Таврический: «Деньги — вздор, люди — всё. Деньги наживёшь, были бы только идеи, силы и коллектив». А сейчас беги и уболтай тётку Джульетту.

И вот Буратино бежал, бежал парень и несли его крылья силы и желание горы своротить. Ещё не добежав до дома синьоры Джульетты, Буратино увидел кучкующихся спозаранку страждущих. Сегодня их было немало. Да и понятно, утро было воскресное. От субботних возлияний у бедолаг остался только злой дух от всего тела, головная боль, да дыры в карманах и прочих частях туалета. Страждущие лениво суетились и, подобно волкам, сбивались в стайки по трое. А наиболее неимущие организовывали стаи и побольше.

Тётка Джульетта руководила всем этим броуновским движением из-за забора:

— А ну отойди от забора, скотина безрогая. Как забор починить вас нету, а как виснуть — вы тута. Денег должен мне уже две недели, а ещё на заборе виснешь. А мне его потом чини, заборов на вас, забулдыг, не напасёшься.

— Джульетта, да не лайся ты так, — ласково заискивала перед самогонщицей «безрогая скотина», — налей грамм сто, я и уйду. Неужто мне по заборам висеть удовольствие? А насчёт долга не беспокойся — отдам, я ведь всегда отдавал, ты же знаешь.

— Сначала старые долги отдай, а потом о ста граммах поговорим, — закончила разговор Джульетта.

Тут к ней подобрался другой страждущий. Он нёс в руках пиджак:

— Вот, Джульетта, возьми пиджак в залог.

— А у меня пугала в огороде нету, куда я твой пиджак приспособлю?

— Какое ещё пугало, — обижался страдалец, — пиджак ещё новый совсем, только в позапрошлом годе купленный.

— Позапрошлом годе? — недоверчиво спросила Джульетта, беря пиджак и рассматривая его. — А рукав весь в блевотине.

— В какой ещё блевотине? — возмутился хозяин пиджака. — Это я случайно локоть в подливку поставил.

— Да? — не очень-то верила Джульетта. — Что-то твоя подливка на блевотину смахивает, да и воняет так же.

— Сама ты воняешь, — окончательно обиделся страдалец и тут же, спохватившись, добавил: — Ну, так что, берёшь?

— Ладно, — согласилась торговка, — дам тебе одну бутылку.