Буратино. Правда и вымысел. Как закалялся дуб

И тот было уже согласился, но в это мгновение появился Джузеппе, он был великолепно выбрит и в белой, как вершина гор, рубахе.

— Мальчик, это вы здесь на деньги играете, — вежливо осведомился Фальконе.

— А вы что, тоже хотите сыграть, синьор интеллигент?

— А почему бы и нет, — заявил Фальконе, — какие у вас ставки?

— Пять сольдо, — гордо произнёс Крючок, — и не полсольдо меньше.

— Пять сольдо? — на лице Джузеппе появилась насмешливая улыбка. — А они у вас есть?

— У меня-то есть, — Лука показал монету, — а у вас, синьор интеллигент?

— Вот, — Фальконе достал пятак.

— Тогда играем, — Крючок взял монету у Фальконе, положил её на доску рядом с напёрстками и начал гонять шарик, приговаривая, — вот он шарик есть, а вот его нет. Кручу, верчу, обмануть хочу. Кто не обманется, тому денег достанется. Ну, что, синьор, где шарик?

Фальконе, не торопясь, нагнулся с улыбкой победителя поднял напёрсток и не угадал.

— Не угадал, — охнули зеваки, — плакали его пять сольдо.

— Что, синьор интеллигент, ошибочка вышла? — злорадствовал Лука.

— Вот и мы бы так, — снова потянул за рукав один матрос другого, — пойдём отсюда.

— Чепуха, — браво заявил Фальконе, доставая из кармана монету номиналом в десять сольдо, — вот мои десять сольдо против твоих десяти, но я угадываю из двух напёрстков.

— А вы азартный, синьор интеллигент, — произнёс Лука, даже прищуриваясь от уважения к оппоненту, — угадывайте.

И тут Джузеппе поднимает напёрсток, и все присутствующие видят шарик.

— Молодец, — восхитился Буратино, — какой отчаянный синьор, смелым всегда везёт.

Победно забирая двадцать сольдо у раздосадованного Луки, Джузеппе улыбается и смотрит на всех снисходительно, особенно он смотрит на моряков и произносит при этом:

— Смелость здесь не при чём, везёт умным, а если дурак, то нечего и браться. Впрочем, пойду, выпью.

С этими словами он подкидывает пятак на ладони и, насвистывая весёлую мелодию, медленно удаляется.

— Я тоже сыграю, — заявляет моряк, он явно не хочет быть хуже этого пижона в белой рубахе, да и денег ему охота халявных, — давай крути, парень, вот мои пять сольдо.

— Хорошо, — не очень весело говорит Лука, забирая у моряка монетки, — играем. Кручу, верчу, выиграть у моряка хочу, а моряк — не очкарик, он видит, где шарик. Ну, синьор моряк, где же шарик?

Поддатой матрос натруженным пальцем опрокидывает напёрсток и слышит слова своего товарища:

— Ну, что, доигрался, дуралей. Пойдём, пока всё не проиграли.

— Ну, уж нет, — злится матрос, особенно его злит то, что над ним потешаются зеваки, — я ещё сыграю.

— Ваши деньги — ваше право, — соглашается Лука, снова берясь за напёрстки. — Любимая игра Раисы Горбачевой и Аллы Пугачевой. Угадывайте.

— Не торопись, я тебя умоляю, последние деньги проиграешь, — гундосит второй матрос.

— Ой, да не скули ты под руку, что за человек. Вот возьму правый.

— Ты что совсем ополоумел, шарик в левом, — продолжает лезть второй матрос.

— Как же в левом? Это не я ополоумел, это ты ослеп.

— А по-моему он в среднем, — заявляет Чеснок.

— Уйди, шкет, а то башку оторву, — пообещал матрос и поднял левый напёрсток, там ничего не было.

Лицо матроса медленно багровеет, а глаза начинают буравить приятеля немым укором.

— А шарик-то был в правом, — добавляет масла в огонь Лука и демонстрирует всем шарик.

— Зачем ты мне сказал, что шарик в левом? — сурово спрашивает друга матрос.

— Да кто же знал, — оправдывается тот.

— А раз не знал, зачем же лез под руку.

— В глаз ему, дяденька, дайте, — рекомендует Чеснок.

— А у тебя, что своей башки нет? — отвечает второй.

— А ведь я тебя просил не гундосить под руку.

— А у тебя, что своей башки нет? — продолжает настаивать второй матрос.

— А ты гундосил. А зачем? Чтобы деньги проиграть?

— А зачем ты играл?

— Да в глаз ему, дядь, — не отставал Рокко, — а то, ишь, лезет под руку.

Но моряки, видимо, были друзьями, и вместо того, чтобы драться друг с другом, игравший повернулся к Луке и произнёс:

— Знаешь, парень, отдай нам пять сольдо, а остальные оставь себе.

— Нашёл дурака, — хмыкнул Крючок и уже зная, чем всё это закончится, отложил дощечку в сторону, а напёрстки с шариком спрятал в карман.

— По-хорошему прошу, — продолжал моряк, — а то всё отниму и ещё уши оторву.

— Нечестно это, дядя, — вмешался Пиноккио, — он с вами честно играл, вот вы разве отдали бы деньги, если бы он вам проиграл? Думаю, что нет.

— А ты молчи, а то нос сломаю, — пообещал моряк.

— Это вы что же, — начал Буратино, прищуриваясь, и в его прищуре таилась явная угроза, — сами денежки засадили, а теперь мне грозитесь нос сломать. Я что ли вас на игру подбивал? Совесть поимейте.

— Уйди, я сказал, — произнес моряк и поднёс здоровенный кулак к носу мальчишки, — вот, видел. Одним ударом убью.

— Видел, — зло сказал Пиноккио, и в его глазах, мелькнула искра, он обеими руками схватил руку моряка и, прежде чем впиться в неё зубами, крикнул: — Наших бьют!