Буревестник (СИ)

Я вошла в комнату отдыха, где по телеку во всю стену шел музыкальный клип. На диване никого не было. На стеклянном столике стоял графин с одним бокалом, и, судя по светло-розовому цвету жидкости, это был очень вкусный коктейль.

Не успела я подумать, кто его пьет, как он появится. Романовский. Я не стала ничего говорить и, развернувшись, побрела дальше. Но Медведь с широкими плечами закрыл проход.

 — Если хочешь, можешь остаться! — сказал Илья, держа в руках стеклянную пепельницу и полный стакан виски.

— Спасибо, мне хватило твоих грубых приставаний сегодня на обеде. Мне запрещено оставаться с тобой наедине… — сказала я ему в лицо.

— Согласен, это было слишком резко для… начала… — Романовский протолкнул меня в комнату и захлопнул дверь. — Если хочешь, еще раз обсудим сделку, чтобы ты успокоилась.

— Ничего не хочу обсуждать!

Я села на диван, вернее, упала на него, в ногах была слабость. Романовский присел со мной рядом и протянул мне бокал с коктейлем.

— Вот, выпей, он чистый, хотя, я вижу, ты уже хорошенько выпила. Выглядишь замученной.

Я взяла коктейль и чуть не разревелась, потому что мне было больно, и я на волоске… Романовский добился своих целей, не был наказан за позор. И я — хочу его!

— Из-за тебя я не сплю нормально уже несколько дней…

— Вот уж не думал, что я — причина твоих бессонных ночей, — усмехнулся Илья.

— Из-за кого же еще? — не поняла я его намека.

— Ну, например, из-за Соболевского, с которым ты намутила проблемы за спиной отца… — сказал он с такой уверенностью, будто хотел меня удивить тем, что он еще что-то узнал обо мне.

— Нет, ты ошибся!

— Ничего, я все исправлю! — он облокотился об спинку дивана и начал ласкать пальцами мои волосы и затылок.

— Кто тебе даст этот шанс? Как можно быть настолько самонадеянным?

— А я сделаю так, что ты сама дашь… — прошептал он мне в ухо, едва касаясь его. По моему телу прошла приятная волна.

— Снова льстишь себе! — я повернулась и прошептала ему в лицо. Его губы были рядом, я чувствовала запах ментоловых сигарет и аромат его парфюма.

Но мы не целовались. Еще нет. Испытывали друг друга, глядя в глаза и дыша почти рот в рот.

— Да нет, просто я вижу, что нравлюсь тебе…

Романовский с легкостью коснулся губами моих губ, вызывая меня на поединок. А у меня уже внутри все кипело, меня трясло, чувство возбуждения было подобно готовому к извержению вулкану. А он был таким спокойным, как никогда, не делал резких движений, что меня просто дразнило еще больше. И кажется, ему это нравилось.

— Да? А какого черта ты ко мне пристаешь, просто так, что ли?

— Конечно, нет! Я готов тебя съесть, но не стану, хочу медленно пробовать тебя… — сказав это бывший начал нежно меня целовать, в моих губах стучал пульс и казалось, будто они опухают. Его умелый язык проник мне в рот, и я подалась ему навстречу.

 В то время как его губы и язык ласкали и пожирали мой рот, его крепкие руки скользнули вниз по спине, затем по обнаженным плечам и шее.

Он оторвался от моего рта, но я этого совсем не хотела…

— Знаешь, ты резко похорошела, стала такой аппетитной кошечкой, — он перешел ласкать мои плечи. Мои соски затвердели и упирались в платье, которое защищало мою обнаженную грудь, готовую к ласкам.

— Очнись! Тебя не было пять лет… — хрипло произнесла я.

— Они пошли тебе на пользу… — его язык проскользнул по моей шее, я закрыла глаза и простонала ему в ухо.

Романовский усилил напор поцелуев, и мне казалось, он просто поедал меня, переходя от губ к шее и обратно. В его широкие ладони с длинными пальцами поместилась вся моя грудь. Когда он прикоснулся к ним, то прошептал:

— Сладкая моя кошечка!

Я и не заметила, как уже лежала на диване, а Романовский — рядом. Он продолжил свою игру и перешел на мои возбужденные до предела соски. Одной рукой он ласкал затылок, а другой — мои ноги. Его рука нырнула мне под платье, и он обхватил мою попу.

А я не знала, как себя вести… Мне тоже ужасно хотелось потрогать его и обласкать. Я прикоснулась к его вспотевшей горячей груди и расстегнула все пуговицы на его рубашке, затем прижалась всем телом к нему. Его мускулистая грудь задевала мои опухшие соски.

Это было так приятно, я забыла обо всем на свете, и хотела лишь одно — больше, еще больше ласк. Теперь мне даже хотелось, чтобы он прикоснулся к месту, которое еще ни один мужчина не трогал…

Я продрожала ласкать его крепкие плечи и попыталась снять рубашку, он понял меня и сделал это сам. Когда он снял ее, я увидела его груди несколько цепочек, крестик, клык зверя и…

— Медальон верности?! Ты… все еще его носишь…Ты же порвал помолвку? — удивленно посмотрела я ему в лицо и взяла его в руки.

— А почему нет… Между нами ничего не было… — сказал он и нахмурил брови. Его рука продолжала ласкать мою попу: вот-вот окажется в влажных трусиках. Он посмотрел на мою грудь. — А твой где?

Я дернулась, не ожидая его вопроса и того, что его пальцы окажутся на клиторе. И мне вовсе не хотелось говорить ему правду. Я все еще чувствовала, что не доверяю ему.

— Я сняла его, когда ты порвал с нами…