Буря эпохи Мин

Прежде тиду говорил холодно, но сейчас не смог сдержать тяжелого вздоха.

Даюн подумал: «Гао Фэн мертв… Снова нет никого, кого можно было назвать семьей. Почему всегда складывается так?» – мужчина не озвучил свои мысли, а лишь поклонился и сказал:

– Конечно.

Пожилой господин развернулся и направился к выходу. Все так же молча Цю Цзюй быстро подошел и открыл двери, пропуская вперед господина Чжана, после чего вышел следом. Евнух Юй поспешил проводить гостей, хотя они не обращали на него внимания, идя к паланкину.

На землю опустились сумерки, а в небе появились звезды и луна, озарившая мир серебряным светом. В паланкине Демон стоял сбоку от Чжан Юна, не смея сесть, а тиду в глубоких раздумьях сидел с прямой спиной. Лишь спустя долгое время старик прервал тишину:

– Как думаешь, Шао Цзюнь до сих пор на северном склоне горы?

До этого момента телохранитель стоял, не поднимая головы.

– Она вернулась возродить Братство ассасинов и, раз уж столкнулась с одним из нас, вряд ли осталась на склоне, – глядя на главного евнуха, ответил мужчина.

– Логично, однако… – Тиду чуть заколебался, но продолжил с мрачной улыбкой: – Девка все еще может находиться неподалеку от горы Волун.

– Думаете? Там лишь Академия Нань Дацзи… – удивленно сказал Цзюй.

Нынешний ректор данного учебного заведения, господин Ван Янмин, связан давней дружбой со стариком Юном и в прошлом положил конец бунту нинвана[18]. В течение месяца он подавил военный мятеж и схватил главаря бунтовщиков Чэнь Хао. Тогда император Чжу Хоучжао пожелал лично возглавить поход, а господина Чжана назначили в авангард. Вопреки всеобщим ожиданиям, император даже не успел добраться до места конфликта, а Янмин решил вопрос с мятежом.

Но нашелся в этой ситуации один угодливый сановник, который очернил имя господина Вана, заявив, будто тот давным-давно вступил в сговор с мятежниками. А потом, увидев, что дела плохи, направил оружие против бывших союзников. Вот только Чжан Юн быстро разгадал намерения сановника и лично защищал Янмина перед императором. С тех пор между этими двумя завязалась крепкая дружба. Именно из-за этого Юй Даюн не решился тревожить ректора, когда узнал о том, где убили Гао Фэна и Пан Чуня. Однако у тиду имелись подозрения о связи господина Вана с Братством ассасинов.

Тишину ночи нарушало тихое шарканье ног тех, кто нес громадный паланкин – двадцать четыре крепких солдата хуатуй[19]. Старик лично отобрал их из столичного гарнизона. В начале династии Южная Сун князь Чжан Шао Цзюнь сформировал из высоких, крепких и красивых мужчин, находящихся на службе в армии, специальный военный отряд, где каждому бойцу сделали на ноге татуировку. Отряд получился небольшим, зато каждый солдат обладал невероятный силой. А для Юна, представителя бедного аристократического рода, элитные воины стали носильщиками.

Неожиданный ответ тиду сбил Цзюя с толку, поскольку тот не читал поэта Лу Ю:

– «Есть то, о чем мы сожалеем, поручаем ежели другим…»

Но Демон понял смысл сказанного и подумал: «Господин с самого начала не мог никому доверять».

Не доверять никому – это кредо Восьми тигров. Сами себя они называли Белыми тиграми[20], но люди видели в них лишь кровожадных убийц, и такое имя не прижилось. В прошлом из восьмерки лучших евнухов выделялся Лю Цзинь, которому служил невероятный преданный человек – Чжан Юн. И кто бы мог подумать, что во время бунта в уезде Аньхуа тот воспользуется случаем и обвинит своего господина, а затем приговорит к казни «Тысяча порезов».

«Выжидать удобного случая, а затем нанести смертельный удар – это стиль господина тиду», – подумав так, телохранитель более не смел смотреть прямо в глаза старику.

* * *

На следующий день утром Чжан Юн и Цю Цзюй прибыли в Академию Нань Дацзи. Эти двое считались самыми могущественными людьми при нынешнем императоре, однако сейчас оделись в простую одежду, и даже паланкин с носильщиками пришлось оставить у подножия гор.

Привратник на входе заставил их внести свои имена в список посетителей. Почтенный У, посмотрев в лист, подумал: «У пожилого господина очень красивый почерк», а вслух спросил:

– Позвольте спросить, господин Чжан прибыл сюда для обучения или подискутировать о дао[21]?

Обычно в академию приходило два вида людей: одни искали наставника и знания, а другие хотели проявить себя в спорах в стенах известного учебного заведениях, воспользовавшись славой оного. Два человека перед привратником мало походили на студентов: мужчина выглядел чересчур неотесанным, и вряд ли его интересовала учеба, а старик… Странно ходить на занятия в таком возрасте. Если же они пришли порассуждать о дао, то… не очень-то походили на философов. Старый У сам не блистал эрудицией, но так или иначе знал иероглифы и мог прочитать развлекательные истории наподобие «Доступного изложения анналов троецарствия». Более того, через него проходило огромное множество людей, и он порой с первого взгляда мог понять, что за человек перед ним. Только эти двое вызывали у привратника непонятные чувства.

Услышав вопрос, тиду ответил: