Бурный финиш

Из верхнего кармана пиджака я извлек чистый белый платок, вывернул его на другую сторону и прикрыл им страшную рану. На выходе пуля раздробила ребро, и его осколки виднелись в кровоточащем отверстии под грудью. У белого лифчика снизу появилась красная кайма. Я снова прикрыл Габриэллу пальто, чтобы она не замерзла. Я с ужасом думал, что она может умереть до появления доктора.

Возле нас появился карабинер в начищенных сапогах и зеленоватых защитных брюках, но я сильно сомневался, что заговорил бы с ним, даже если бы он знал по-английски. Собравшиеся начали ему что-то тихо говорить, и он оставил меня в покое.

Габриэлла снова открыла глаза. Лицо ее было серым и в испарине от страшной боли.

– Генри...

– Я здесь.

– Не могу дышать...

Я слегка приподнял ее так, что она оказалась в полусидячем положении, опираясь на мою руку и колено. Но это движение отняло у нее слишком много сил. Лицо ее стало еще бледнее. Из открытого рта вырывалось учащенное дыхание.

– Не бросай меня...

– Нет, милая, не брошу, – сказал я. – Тише...

– Что случилось?

– В тебя стреляли.

– Стреляли? – Это ее не удивило. – Билли?

– Не знаю, я не видел. Не говори ничего. Скоро будет доктор.

– Генри... – Силы оставляли ее, кожа приобрела мертвенный оттенок. – Генри, я тебя люблю.

Она снова закрыла глаза, но сознания не потеряла. Левая рука Габриэллы судорожно подергивалась, страдальческие морщины на лице сделались глубже.

Я бы отдал все на свете, чтобы она опять стала здоровой, чтобы ее отпустила боль.

Прибыл доктор. Он был молод и потому еще не забыл, чему его учили. У него были густые черные волосы и худые ловкие руки. Только это мне в нем и запомнилось.

Он склонился над Габриэллой, быстро заглянул под мой платок и обернулся к полицейскому.

Я услышал слова «auto ambulanza» и «pallotta»9. Собравшиеся наперебой сообщали необходимую информацию.

Молодой врач снова опустился на колено и пощупал пульс Габриэллы. Она приоткрыла глаза.

– Генри.

– Я здесь. Молчи.

– М-м...

Молодой врач сказал ей что-то утешающим тоном, она слабо ответила: «Si». Он раскрыл свой чемоданчик и ловко собрал шприц для инъекции, затем проделал дырку в ее чулке, протер кожу спиртом и сделал укол в бедро. Снова пощупал пульс и сказал что-то успокаивающее. Я видел, что он ее ободряет, но меня это мало утешало.

Вскоре Габриэлла открыла глаза пошире, и на ее влажном лице появилась судорожная улыбка.

– Лучше, – сказала она еле слышно.

Но она на глазах теряла дыхание, и никаких улучшений я не заметил, разве что, возможно, боль немного утихла.

– Ну и хорошо, – улыбнулся я в ответ. – Тебя отвезут в больницу, и все будет в порядке.

Габриэлла еле заметно кивнула. Врач по-прежнему держал ее руку, следил за пульсом по часам.

Подкатили две машины и, взвизгнув шинами, остановились. Полицейский «Ситроен» и машина «Скорой помощи». Из первой появились два карабинера, явно в чинах, а из второй – санитары с носилками. Вместе с доктором они осторожно забрали Габриэллу из моих объятий и уложили на носилки. Под голову ей положили одеяло, чтобы было удобнее лежать. Доктор проводил взглядом дырочку в спине. Он и не попытался снять с Габриэллы пальто.

Один из полицейских спросил меня:

– Вы, кажется, говорите по-французски?

– Да, – ответил я, вставая. Только теперь я понял, какая здесь твердая мостовая. Нога, которую я согнул в колене, успела онеметь.

– Имя и адрес молодой дамы?

Я сообщил, он записал.

– А ваши?

Я сообщил.

– Что тут случилось? – спросил он.

– Мы бежали, чтобы успеть на трамвай. Кто-то выстрелил нам в спину. Вот отсюда. – Я показал на переулок.

– Кто же?

– Я не видел. – Санитары подняли носилки с Габриэллой, я поспешно сказал: – Я поеду с ней.

Но полицейский покачал головой:

– Попозже. Сейчас вы должны поехать с нами и рассказать все, что случилось.

– Я не оставлю ее. – Я не мог допустить, чтобы Габриэллу вот так увезли. Я быстро шагнул к доктору, взял его за руку.

– Глядите, – сказал я, распахивая пиджак.

Он взглянул и стал вытаскивать мою рубашку из брюк, чтобы разобраться, что случилось. По нижнему ребру у меня тянулась кровавая полоса длиной дюймов пять. Неглубокая, но горела, как ожог. Доктор пояснил полицейским, что это означает.

– Ладно, – сказал тот полицейский, что говорил по-французски. – Поезжайте, пусть вам сделают перевязку. – Он записал адрес на страничке блокнота и, вырвав, дал мне. – А потом к нам, ясно?

– Договорились.

– Паспорт при вас?

Я вынул паспорт, отдал ему и положил в бумажник листок с адресом. Доктор кивком велел мне садиться в машину «Скорой помощи», что я и сделал.

– Погодите, – сказал полицейский, когда санитары уже закрывали двери. – Пуля, значит, попала в девушку, а потом задела и вас?

– Нет, – сказал я. – В нас стреляли дважды. Сначала в нее, потом в меня.

– Мы их будем искать, – пообещал полицейский.