Бусинка (СИ)

Напротив меня — не менее замученный Саша. Конечно, теперь он выглядит лучше, однако, как я уже неоднократно говорила, глаза никогда не врут. И пусть он улыбается, пытаясь подбодрить меня, вижу, что он тоже смертельно устал и боится за жизнь Лёши.

Мария с Димой стоят чуть поодаль, особняком. Я так и не поняла, стоит ли им доверять. Даже после всего, что было после того, как они вытащили Лёшу из руин некогда процветающей компании. Даже после того, как дали показания в нашу пользу и доказали свою непричастность. Я все еще не знаю. Мне безумно хочется поговорить об этом с Лёшей. Потому что знаю: мой альфа со всем разберется. И мне больно от того, что я не могу этого сделать.

Антон убит. Лизу посадили. Суд прошел быстро и сумбурно. Даже удивительно с нашей-то системой правосудия. Однако деньги решают все. Доказательства были неопровержимы, а Соболь даже не стала нанимать адвоката. Потому что знала, что проиграет. Она свято верила в то, что Лёша будет с ней, что наш сын достанет ей. Она же подговорила Женю, который в итоге погиб. Она помогла избавиться от Константина Валерьевича. Она с помощью Антона, угроз и взяток получила власть над компанией. Все она. Или…

Тогда я в последний раз ее видела. Как и Алексея Шадрина, как и ее родителей. Отец Лизы еще что-то пытался сделать, кричал на меня, угрожал. Но они сами виноваты. Это они, а не я сотворили такое с собственным ребенком. Довели ее до ручки, до безумия. Они, а не я нашептывали, науськивали, направляли, будто безвольную куклу. Они подначивали сделать все, что она в итоге с радостью исполнила. Если бы у меня были весомые доказательства их манипуляций, я с удовольствием пересажала бы их всех.

Мне жаль Лизу. Жаль, что она не обратилась ко мне за помощью, а увидела только врага. Такое бывает: когда омега влюбляется в чужого Истинного. Была ли это именно такая любовь, или ей внушили ее влиятельные родители — кто знает? Если бы я была внимательнее, умнее, поняла бы, что что-то не так. Только вот я была слишком увлечена собой и своими проблемами.

Все как говорила Лиза. Она оказалась права. Я плохая подруга.

На похороны Королёва я не пошла. Уже после того, как мы выбрались из здания, после того как узнала, что Лёша (пока еще) жив, на меня обрушилась лавина всепоглощающей боли и осознания, что его больше нет. И пусть он умер, как герой, защищая то, что дорого — меня — это нисколько не облегчает мое состояние. Женя выплатил долг сполна. Отомстил за отца, а потом и сам стал жертвой чужой мести. Он знал на что идёт, когда приехал в тот вечер: Лёша должен был его убить. Лёша не мог иначе. Законы чести, законы природы — против них не попрешь. Егоров защищал свою Пару и в этом был прав. Жаль только, что в погоне за справедливостью, он потерял что-то куда более важное: лучшего друга. Очень жаль.

— Кира, тебе бы поспать, — начинает в очередной раз Саша, но умолкает, едва напарывается на мой раздраженный взгляд.

Каждый считает своим долгом указать мне на усталость.

— Нет.

— Кофе будешь? — сдается альфа, поднимаясь с неудобной скамьи и поворачивая в сторону кофейного аппарата.

— Нет.

Мне кажется, за последние дни я произнесла столько слов, столько раз рассказала о случившемся, что в пору принимать обет молчания. Язык еле ворочается, но, если честно, мне просто не хочется что-то говорить. Молчание — золото.

Самсонов уходит за кофе, а я опять погружаюсь в гомон больничных звуков: где-то пикают приборы, хлопают двери, переговариваются врачи и медсестры, пациенты шаркают тапочками. Это помогает хоть немного отвлечься.

— Кир, — горячая рука альфы ложится на плечо. Поднимаю взгляд, улавливая в глубине его глаз искорки беспокойства. — Мама звонила. Она переживает за тебя.

— Я знаю, Саш, — опускаю плечи, ненавязчиво стряхивая чужое прикосновение. — Как Артур?

— С ним все хорошо. Он с твоими родителями и Маргаритой Степановной.

— Спасибо.

Закрываю глаза. Упираюсь затылком в стену и просто отключаю мысли. Уже вторую неделю не удается нормально поспать, поесть. Даже дышать сложно, что уж говорить о том, чтобы заниматься обычными делами. Нет, я ем через раз, когда Саша настаивает, и иногда дремлю прямо здесь, на скамейке. Хожу в душ раз в несколько дней, чтобы окончательно не зарасти плесенью.

Меня постоянно тошнит, и голова кружится. Саша периодически бросает укоряющие взгляды — я знаю, о чем он думает. Теперь я должна думать не только о себе, но и о маленьком существе, появившемся внутри меня. Однако все мысли занимает Лёша. Не хочу, чтобы другие думали, будто я плохая мать, но и поделать с собой ничего не могу. Мне страшно.

— Кира Игоревна? — знакомый доктор снимает маску и останавливается напротив. — Плохо выглядите.

— Как он?

Вскакиваю на ноги. Мир перед глазами кружится, и на миг все заполняет красная пелена, но быстро беру себя в руки, упираясь ладонью в стену позади себя. Саша дергано поднимается, подлетает ко мне. Обхватывает за плечи, не позволяя упасть.