Бутик ежовых рукавиц

– Невозможно, – безнадежно выдохнула Вероника. – Впрочем, после твоего обещания не оставить Мадо стало лучше.

Неожиданно Ника обняла Настю, прижала к себе и глухо сказала:

– Никогда тебе не говорила, а зря, наверное. Ты для меня особый человек. Спасибо за все!

– Прекрати, – перепугалась Настя.

– И прости, коли что не так, – медленно договорила Ника.

– Лучше расскажи о своей тревоге, – потребовала Настя. – Беда, поделенная на двоих, делается легче вполовину.

Ника встала, дошла до двери, потом обернулась.

– Хорошо! Только нам надо остаться вдвоем. Давай в понедельник с утра? Я могу на работу к полудню пойти.

– Заметано, – согласилась Настя.

Но в понедельник поговорить не удалось. А на следующий день Игорь и Ника погибли от рук грабителя.

Настя не позволила себе заболеть от горя, она активно стала участвовать в организации похорон Гостевых. Материальные расходы взял на себя завод, но убирать в квартире друзей следы кровавого преступления, собирать одежду для покойных, а главное, заботиться о Мадо пришлось Насте.

Самым тягостным оказался день погребения. Как назло, он выдался замечательным – солнечным, ласковым. На кладбище, где собрались почти все коллеги погибших, весело пели птички, и Настя с огромным трудом удерживалась от истерического вопля. Хотелось задрать голову в небо и заорать: «Почему?»

Процедура прощания затянулась. Сначала говорили речи, в которых обещали никогда не забывать убитых и помогать их дочери, потом гробы под музыку оркестра опустили в могилы, холмики завалили цветами.

Настя машинально фиксировала: вот венок от месткома, а этот от парткома, букет кладет секретарь директора, гирлянду разворачивают рабочие… Среди знакомых лиц появилось неизвестное. Невысокий мужчина, в неприметном сером костюме приблизился к свежим могилам. На голове у товарища сидела шляпа, по тем годам непременный атрибут одежды инженерно-технического работника (пролетариат массово носил кепки). Но не головной убор привлек внимание Насти. Директор завода, партиец старой закалки, осуждающе относился, как он говорил, «к попам» – борода и усы вызывали у него гнев, поэтому на предприятии у всех мужчин были гладковыбритые щеки. Лицо незнакомца, старательно укладывавшего сейчас на глиняные комья четыре чахлые гвоздички, покрывала буйная растительность, а глаза прятались за большими, сильно затемненными очками. Ясное дело, мужчина был не из заводских.

Настя занервничала. Всех малочисленных приятелей Гостевых она великолепно знала, и бородачей среди них не водилось. Чертежница окинула внимательным взором фигуру мужчины и увидела на его ногах рыжие ботинки на небольших каблуках, обувь выглядела слишком маленькой и изящной.

Словно почувствовав чужой интерес, незнакомец быстро сделал несколько шагов в сторону и слился с толпой. Настя кинулась за ним. Но пока женщина протолкалась сквозь толпу, неизвестной личности и след простыл…

Дальше начался кошмар. Настю просто затаскали по допросам. Она, правда, прикинулась полудурой и все бубнила: «Ничего не знаю, служила у Гостевых домработницей. Кого угодно спросите: сумки таскала, за девочкой присматривала, в курсе дел хозяев не была».

Следователь сразу ей сказал:

– Мы вас не подозреваем, просто хотим найти убийцу.

Но Настя стояла на своем: ее хата с краю. Женщина хорошо понимала – в жизни подруги имелась тайна. Из-за нее и погибли Гостевы. Мужчина, который сначала всунул в руку Насти записку, а потом пришел на кладбище, знает правду, но рассказывать о бородаче нельзя. Очевидно, секрет страшен, лучше молчать. И еще: Настя надеялась, что ей отдадут на воспитание Мадлен. Чертежница наивно полагала, что раз родители погибли, но есть женщина, готовая взять ребенка и заботиться о нем, государству выгодней вручить Мадо Насте, чем тратить деньги на содержание сироты.

Как же Настя ошибалась!

– Одинокой, не работающей женщине никто не позволит воспитывать девочку, – заявили в ответ на ее просьбу в органах опеки.

– Но я ведь о ней забочусь с рождения, – попыталась объяснить ситуацию Настя.

– Мы обязаны оградить сироту от посягательств! – рявкнул чиновник. – У девочки есть квартира.

– У меня тоже, – разозлилась Настя. – И я уже устроилась на работу.

– Закон не на вашей стороне, – нахмурилась бабища, решавшая судьбу Мадо.

Мадлен отправилась в приют, а Настя пошла на службу. Она терпеливо ждала, когда ее воспитанница «отсидит срок» в детдоме и вернется в родную квартиру.

Абсолютно неожиданной для Насти стала поимка бандита, зарезавшего Гостевых. Сотрудники милиции постарались и нашли негодяя, человека со старомодным именем Аристарх и со смешной фамилией Задуйветер.

Настя пошла на суд. Убийца произвел на Анастасию странное впечатление. Казалось, он совсем не переживал за свою судьбу, весьма охотно рассказывал, как готовился к преступлению, вычислял богатую квартиру по окнам.

– У кого деньги есть, – вещал Задуйветер, – те ремонт сделали, рамы снаружи чистые, белые.

И вот судья, сурово нахмурившись, спросил:

– Как же вы узнали про тайник, отодвигающийся стеллаж с книгами, о котором не слышали ни дочь, ни домработница Гостевых?