Былины Печоры и Зимнего берега

Такое построение основных эпизодов сюжета в других местных традициях не встречается. Однако нельзя эту близость двух вариантов считать определенным свидетельством наличия своеобразной нижнепечорской традиции. По словам Н. П. Колпаковой, в доме оказался сборник Ончукова «Печорские былины», и, несомненно, Суслов, большой любитель чтения, былины этого сборника читал. Хотя он слышал, по его словам, эту былину и в живом исполнении, но основа его текста восходит, безусловно, к записи Ончукова.

Вместе с тем это не затверженный текст, а свободное его переложение: буквального совпадения стихов почти не наблюдается, имеются и своеобразные отклонения в передаче отдельных эпизодов. Так, Алеша, задумав жениться, идет с просьбой содействовать ему в этом не к князю Владимиру, а к Илье Муромцу и именно его вводит в заблуждение рассказом о мнимой гибели Добрыни. Князь Владимир вообще не фигурирует. Алеша Попович едет свататься с одним Ильей Муромцем, у Ончукова же его сопровождает целый поезд — посаженные отец и мать, тысяцкий, дружки. Подымают жену Добрыни с постели не сами сваты, а мать Добрыни, что более естественно, и мать передает снохе угрозу сватов — в случае отказа взять ее «не́честью». Нет эпизода венчания, который нарушает обычное развитие сюжета: по общерусской традиции Алеша не успевает повенчаться. Добрыня приходит на свадебный пир, предшествующий венцу, чем и объясняется комическое, а не драматическое разрешение сюжета: Алеша только успел «посидеть» в качестве жениха возле жены Добрыни. О несчастье возвещает один ворон, но три раза, а не три ворона, в определенной последовательности, как у Ончукова. Обусловлены ли эти изменения влиянием других изустных вариантов, или Суслов внес их от себя — неизвестно. Во всяком случае данный текст — образец мастерского воспроизведения усвоенного в основном из книги произведения, которое он в ряде случаев улучшает.

Нотное приложение XVIII. Расчлененный бесцезурный напев песенного склада с полукадансом на второй ступени звукоряда и заключительным кадансом, построенном на секундовых оборотах. От исполнителя записано три былинных сюжета, певшихся на этот напев (№№ 62—64). В том же населенном пункте (д. Лабожская) от другого исполнителя (Н. В. Тарбарейского), записан близкий вариант публикуемого напева (текст № 66):

63. Старина́ «Женитьба солнышка Владымира».

Печорские варианты см. в комментарии к тексту № 23.

Второй текст «Дуная» с нижней Печоры. Представляет собой законченный вариант первой части былины — о добывании невесты для князя Владимира.

В противоположность началу, подробно и художественно развернутому, эпизоды сватовства и увоза Ефросиньи переданы кратко и без изображения конфликта и военного столкновения. См. то же: Онч. 45; настоящее издание, записи 1942 г. из Усть-Цильмы и д. Хабариха (№ 26, 33). Но Печора знает редакцию и с конфликтом, см.: нижнепечорский вариант из д. Бедовая (Онч., 86), в котором изображено заключение Дуная Семеном Леховитским в темницу и последующее избиение богатырями «силы» Семена, а также прозаический досказ былины в записи 1929 г. (Аст., I, 85, стр. 473).

Необычным для «Дуная» является поездка сватов на корабле, см. то же в одном варианте 1929 г. (Аст., I, 85), на котором сказалось влияние былины о Соломане.

64. Старина́ «Молодец и горе». Вариант с Печоры: Онч., 82.

Текст представляет собой объединение сюжета о превращении свекровью снохи в дерево — березку и рябинку (Соб., I, 79—81; Сок.-Чич., 262, 268) с мотивами баллады о горе, преследующем доброго молодца (Соб., I, 438—442). Такое же объединение имеется и в варианте сборника Ончукова, к которому публикуемый текст и восходит не только по общему содержанию, но и по образам и по словесной ткани: многие стихи совпадают почти буквально. Отличие состоит в перестановке объединяемых частей и в их разном соотношении: в варианте Ончукова сюжет о превращении снохи в березку составляет первую часть, изображение преследований молодца горем — вторую, оно развернуто и заканчивается смертью молодца. Хотя обе части связаны темой «привязавшегося» к молодцу горя, но эта связь формальна, объединение обоих сюжетов не воспринимается как органическое.

Н. И. Суслов взял из 2-й части лишь несколько отдельных мотивов, говорящих о невозможности для молодца «горя избегнути» (всего 9 стихов вместо 60 текста Ончукова) и предпослал их сюжету о лихой свекрови. В таком виде эта часть потеряла самостоятельное значение и превратилась в художественную интродукцию к основному сюжету. Объединение оказалось художественно оправданным.

Это говорит о творческой самостоятельности исполнителя, которому текст сборника Ончукова был хорошо известен: в доме сборник имелся, и когда Суслов пел балладу на магнитофон, он держал перед собой эту книгу.

65. Старина́ [Василий Игнатьев]. Запись Н. П. Колпаковой 31 июля 1956 г. от Тимофея Семеновича Ижемцева, 67 л., Нарьян-Марский р-н. д. Лабожское.

Печорские варианты см. в комментарии к тексту № 15.