Было — не было

— Ну и что? — не понял Гешка.

— Мозги заржавеют.

— A-а… — Он смотрел на Борика со смешанным чувством жалости и превосходства: бедненький, у него же мозги из железных опилок. — Ну, пошли, что ли, Борька!

Робот не тронулся с места. Стоял, улыбался, смотрел на Гешку, но не двигался.

— Что стоишь, как обалделый? Пошли!

Никакого движения!

— Он реагирует только на вежливое обращение, — объяснила Екатерина Андреевна.

— Скажи, какой чувствительный! — хмыкнул Гешка, но спорить не стал; это, наверное, все те же опилочные мозги привередничают. — Пожалуйста, мне не жалко! Ну, пошли, Боренька!

— Ну… пошли… Гешенька.

И оба двинулись через проход в воздушной стене, обнявшись, как закадычные друзья.

Витька с усами

И началась для Гешки вольготная жизнь, развеселая, бесподобная, сказочная жизнь.

И сладкая! В самом прямом смысле слова. Мороженое сливочное, пломбир, шоколадное, ванильное, апельсиновое, марципановое, слюнки-текут, космическое, двойное золотое — всех мыслимых и немыслимых сортов. И совершенно бесплатно. Ешь — не хочу!

А ведь недаром все-таки говорят: ешь — не хочу! Прошло всего два дня, и от Гешкиного увлечения мороженым не осталось и следа. Впрочем, не совсем. Кое-какие следы еще сохранились. Хотя ангину вылечили в две минуты тридцать семь секунд — тут у них таблетки такие были: скоростные антиангинные, — теплый платок на шее остался надолго.

Ну и что? Подумаешь, мороженое! Тут и без него есть чем заняться!

Гешка до одури летал на радиолетах, ездил на движущихся тротуарах, перескакивая с дорожки на дорожку, ходил на собачьи выставки — собаки были самые настоящие, породистые, никаких тебе четвероногих роботов; тех к участию в выставках не допускали, и они обиженно поскуливали возле ворот. Катался на самопрыгающих воздушных шарах, просиживал штаны в объемных кино с запахом и вкусом — всего, пожалуйста, всего, сколько хочешь!

Взрослые вставали очень рано — с солнышком — и расходились по своим делам. Чуть попозже поднималась Катя, быстро собиралась в школу.

— Завтракать, дядя Геша!

— Успею еще! — Гешка и в прошлом, дома, любил поваляться в постели. — У меня вроде как отпуск, надо сил поднабраться.

Очень удивляло Гешку, что Катя отправлялась на занятия с видимым удовольствием. Как-то он взял и спросил прямо, нравится ли ей в школе. Племяшка посмотрела на него недоуменно:

— Конечно! Ведь там очень интересно.

— Интересно?! Что ты там нашла интересного?

— Ну как же! Вот, например, сегодня мы разбираем новую космогоническую теорию. Формула Буренина и Малинина — знаешь?

Гешка так поразился, что даже забыл прикрикнуть на Катю за непочтительное обращение на «ты».

— Формула? Это что математика?.. И интересно?

— Очень интересно! — подтвердила Катя. — Очень!

Был бы тут рядом Ленька, Гешка наверняка бы покрутил многозначительно пальцем возле лба…

Катя уходила в школу, а Гешка оставался с Бориком вдвоем. Борик прибирался на скорую руку, готовил на обед самые легкие из двадцати трех тысяч семисот пятидесяти семи блюд, которые умел, — и начиналась веселая возня. Перегородки из спрессованного воздуха раздвигались вплоть до самых строймассовых стен дома. Получалась комната размером с огромный зал, где они с Бориком резвились напропалую. Хоть Борик был роботом самой наиновейшей марки, ему очень нравились старинные ребячьи игры, которым его обучил Гешка: пятнашки, догоняшки, скалки, палочка-выручалочка и прочие. Он находил их гораздо более занятными, чем тренировочные игры для роботов с использованием высшей математики, электроники и атомистики.

Иногда Гешка ловил на себе недоумевающий взгляд Борика — когда спрашивал о чем-нибудь непонятном или когда, позабыв сказать «пожалуйста», орал на непослушную стенку, зажавшую где-то в своих недрах демонстрационный столик с набором сказок-самопоказок. Но Борик не делал ему никаких замечаний, никогда не вступал с ним в спор и был в этом отношении очень даже удобен. Куда удобнее строптивого Леньки!

Кстати, о Леньке. Гешка сто раз звонил ему по видеотелефону, но никак не мог застать. Наверное, Ленька целыми днями носился по улицам — у него дома ведь не было такого друга, как Борик. По видеотелефону Гешке всегда отвечал один и тот же металлический робот, похожий на бензиновую бочку с квадратной канистрой вместо головы. Подружись с таким!

Удивительное дело — никто пока не напоминал Гешке ни о школе, ни о каких-либо других обязанностях. Правда, иногда папа или мама смотрели на него так, словно ждали, что он сам заговорит об этом. Но Гешка, превозмогая некоторую неловкость, делал вид, будто не понимает их многозначительных взглядов. В школу, разумеется, все равно идти придется, тут уж ничего не попишешь. Только лучше позже, чем раньше, — это каждый сообразит!

Но вот однажды, играя с Бориком в прятки, Гешка случайно наткнулся на машину времени — покинутая и забытая, она стояла в углу одной из комнат. Стенки не могли вобрать ее в себя; она ведь не складывалась, как здешняя мебель. Остановился, погладил рукоятку. Что-то коснулось его сердца: тоскливое, щемящее. Он сел на сидение, задумался.