Было такое...

И вот мы про этого мальчика похаха, ужинаем дальше и, значит, подначиваем с Викой еврейскую часть нашего застолья, что вот, мол, понаехали евреи и все такое, споили русский народ, убили Христа. И я говорю: «А я вот русская! У меня только прародительница по маминой линии была еврейкой. А все остальные — русские!» Девочки внимательно смотрят на меня, деликатно едят свою рыбу и говорят: «А ничего, Алеся Петровна, что еврейство передается по женской линии? Это значит, что у тебя и мама еврейка, и ты еврейка, и дети твои будут евреями».

Я позвонила маме. Она говорит: «Ты знаешь, который час?» А я ей говорю: «Мама! Почему ты мне не сказала, что я еврейка? Я же вообще про это не в курсе!» А она говорит: «Ну, не знаю. Я думала, ты знаешь. А ты чего так рано звонишь? Что-то случилось?»

Так в 28 лет я первый раз в своей жизни стала еврейкой. Это было в Мексике. За рыбой. Мне сказала Марьяна. И глаза у нее были добрые-добрые и вся она при этом как-то светилась.

Кактусы

А еще в Мексике есть закрытая деревня художников, которые специализируются на кактусах. Один раз в году эти художники идут в определенную долину, где растут определенные кактусы. Только раз в году эти кактусы бывают нужной консистенции. Художники приходят домой, закрываются целыми семьями, съедают кактус и их не видать и не слыхать месяца три. Они намазывают доску тонким слоем воска и, будучи под кактусом, из ниток начинают делать картины. Я видела эти картины — это нечто невообразимое. Яркие разноцветные нитки прокладываются дорожками по воску, составляется целый сюжет. Это делает вся семья вместе. Самое удивительное, что при этом они видят одно и то же. Когда семья перестает быть кактусами, то они пишут на обратной стороне доски, что означает сие полотно, описывают сюжет. Вот этот человек пошел туда-то, встретил того-то, поговорил с ним о том-то, потом прилетела птица и они пошли с птицей на гору к шаману, который дал кактус, а это кактус, который сказал что, а это солнце, которое летело с птицей, а это море облаков в цветах, которые рвал он, когда пришел туда… Зрелище удивительное. Это не комикс с последовательной раскладкой сюжета, а одно единое яркое полотно, которое если разбирать, то можно сойти с ума.

Мотоцикл

В Тулуме Вика придумала взять в прокат мопеды. Нас четверо, итого по одному мопеду на двоих. Вика водит мопед так, будто это блестящий мотоцикл с оттопыренными зеркалами. Рита сразу приняла продюсерское решение и села к Вике (Рита продюсер и она всегда принимает такие решения). А мы с Марьяной сели на другой мопед. Поскольку из всех транспортных средств я мастерски вожу только лифт, то Марьяна села за руль. И мы поехали. На мопеде я ехала первый раз в своей жизни и немножко волновалась, потому что в прокате вместе с мопедами нам выдали шлемы и у одного шлема был такой вид, будто человек в нем упал и сломал себе всю голову. В этом шлеме как раз ехала Марьяна впереди меня за рулем, и я всю дорогу на него смотрела. Я решила на всякий случай сделать комплимент водителю и сказала: «Марьяна, а где ты так классно научилась водить мопед?» А Марьяна ответила: «Я НЕ УМЕЮ ВООБЩЕ!»

Однако со временем во мне вдруг проснулась телка байкера, которая, оказывается, спала все эти годы. Я стала садиться на мопед так, будто это крутейший байк, а я — крутейшая герла, а худая Марьяна — огромный чувак в черной коже (оу е, крошка, прыгай ко мне). И когда Марьяна заводила мопед и делала так «дрын-дын-дын», то я автоматически резко запрокидывала волосы и медленно закидывала ногу на эту адскую тарахтелку. И ощущение, что сейчас мы полетим по ночному городу, не реагируя на светофоры, а ветер будет лизать мои голые коленки. И вообще мы все — Рита и Вика, Марьяна и я — это «Ночные шакалы», которые не знают ни стыда, ни совести. Конечно, проезжающие водители, обгоняя нас на скорости примерно пять километров в час, сигналили. Потому что наверняка шалели от таких крутых телок. Это было нереально круто! Ночью! В Тулуме! На мопедах. В круглых касках. Ну просто звери! И глаза у нас у всех были такие! И все мы при этом, конечно, как-то светились.

Акапулько

Акапулько, несмотря на булькающее романтичное название, про которое спето много песен, это тот же самый сраный Сочи и делать там нечего вообще.

Опасно

Когда мы собирались в Мексику, то только ленивый не покрутил пальцем у виска. Мол, с ума сошли? Четыре девчонки в Мексику? Путешествовать? Ум есть? Родители знают?

Когда мы читали путеводитель Lonely Planet, то через каждую строчку там было написано слово ОПАСНО. Дороги — опасно, водопады — опасно, мороженое — опасно, города — опасно, желтые уточки в ванной — опасно, полиция — опасно, а там, где безопасно, там вообще опаснее всего!

У нас ночью в Бирюлево опасно примерно также. Просто мексиканцы — они выдумщики. У нас, например, застрелят двадцать человек и все. А у них не так. У них застрелят, отрежут головы и разбросают по ступенькам здания мэрии в Мехико. У мексиканцев низкий порог жестокости.