Быстрее молнии. Моя автобиография

Возможно, так оно и было с ребятами, завоевавшими медали в первый день, – лучниками или спортивными стрелками, которые закончили свой соревновательный этап на Олимпиаде рано, но беговые состязания должны были начаться только во вторую неделю Игр, и кроме того, мы усиленно соревновались каждый день. Развлечения с противоположным полом было последним, о чем я тогда думал, по крайней мере до тех пор, пока не кончились мои забеги.

Но подобные разговоры не прекращались, и вскоре после прибытия в Лондон меня вместе с Асафой пригласили на пресс-конференцию. Интервьюер задал нам вопрос об этой истории с контрацептивами. Мы переглянулись и рассмеялись. Мы оба не поняли, что за чертовщину он несет.

– Я ни разу не видел презервативы в Олимпийской деревне, – сказал я. – Уж поверьте. Ни разу.

Я был смущен, и по дороге в ямайский корпус в служебном автомобиле мы с Асафой пытались понять, как возникли эти слухи.

– И откуда они вообще берутся? – сказал я.

Асафа пожал плечами.

– И кто получает презервативы, если это правда? Нам же они их не дают. Возможно, они отдают их федерации, а федерация не хочет поощрять никого из атлетов, раздавая их?

Мы, конечно, не говорим, что жили, как монахи. Через несколько дней я все-таки увидел нескольких ямайских атлетов, которые развлекались. Их этап соревнований был окончен, и они отправились в Лондон на ночные вечеринки. А когда я их увидел на следующее утро, они выглядели ужасно помято, неопрятно, а глаза были налиты кровью. Сначала я посмеялся над ними, а затем подумал: «Боже мой, я приехал сюда, чтобы выступить на 100, 200 метрах и эстафете 4х100… И я не собираюсь играть в эти дурацкие игры. Мне нужно работать».

Работа доставляла радость. Погода была отличная, а стадион просто великолепным, и как только я вышел на трек для первого тура стометровки, трибуны начали бушевать. Это придало мне сил и уверенности. Чем дальше я продвигался по треку, тем сильнее нарастал шум, а чем громче, тем лучше для меня.

Олимпийский стадион был переполнен в первое же утро начавшегося бегового тура. Все лондонцы были без ума от этих соревнований. Атмосфера была накалена, я никогда раньше не чувствовал такой энергетики – ни в Афинах, ни в Пекине. Я оглядывался по сторонам, впитывая атмосферу и размышляя: «Почему же здесь так много людей?» Обычно стадионы по утрам бывали полупустые, даже во время крупных соревнований, при этом людьми заполнялась одна секция, а другая часть арены была пустая.

На Олимпийском стадионе в Лондоне все было по-другому. Он весь гудел от фанатов, среди которых было много ямайцев. Лондон всегда пользовался популярностью у населения Карибов, и многие приехали сюда и сейчас, чтобы насладиться спортивным зрелищем. Люди поддерживали наших атлетов, что не только добавляло мне энергии и сил, но и взваливало груз напряжения. Благодаря успеху Ямайки на Олимпийских играх в 2008 году мы считались фаворитами в спринтерских состязаниях. На нас возлагали большие надежды и ожидали медалей: от меня требовали повторения пекинской золотоносной победы, Шелли-Энн Фрейзер видели чемпионом в женской стометровке, Мелани Уокер должна была победить в дисциплине женский бег на 400 метров с препятствиями, надеялись на успех Вероники Кэмпбелл-Браун и мужской эстафетной команды на дистанции 4х100 метров.

Да, мы наделали много шума, и многим было интересно, каким образом наш маленький остров в Карибском бассейне смог породить столько великих спринтеров. В газетных заметках и документальных фильмах рассматривались различные теории на этот счет. Многие люди, в том числе и мой отец, полагали, что мы обязаны всем нашему ямсу – сладкому картофелю, который является традиционным рационом ямайцев. Другие склонялись к мнению, что ямайские спринтеры начинают изначально тренироваться на газонном треке, как я в школе. Поверхность такого трека улучшает нашу беговую технику, и есть ощущение, что атлет, который может быстро бегать по дерну, может быстро бегать везде.

Майкл Джонсон снялся в документальном фильме, в котором предположил, что успех большинства американских атлетов происходит оттого, что все мы были потомками западноафриканских рабов. По всей видимости, те парни подвергались жесткому процессу отбора, прежде чем их доставляли в Америку и на Карибы. Для вывоза отбирали сильнейших, а из тех, в свою очередь, только самые выносливые и крепкие доживали до ямайских и американских берегов. Плавание было сложным, и многие погибали в пути.

Джонсон полагал, что именно «ген раба» передался звездам беговой дорожки: ему, мне, Блейку и другим, и именно это придавало нам физическое превосходство над нашими соперниками. Мы от природы сильнее, крепче и быстрее. Но у меня была другая теория. Я считал, что основной причиной того, что Ямайка подарила миру столько элитных спринтеров, были наши бесконечные внутренние чемпионаты.