Быстрее молнии. Моя автобиография

Этот спортсмен был сенсационно популярен, я впервые осознал это несколько лет назад на национальных чемпионатах. Тот прием, который ему оказывали, немного меня огорчил, потому что последнее время я побеждал Асафу и ожидал, что меня поддержат больше, но когда мы стояли с ним рядом, толпа выражала свою любовь именно ему. Я не мог с этим смириться и терял концентрацию во время гонки, пытаясь понять, чем же огорчил ямайскую публику.

«Я всегда бегал хорошо, – думал я. – По крайней мере я так считаю… Разве Асафа хоть раз поборол меня на Олимпийских играх?»

В тот день я позабыл свое собственное правило (Прежде всего делай это для себя, а уже потом для Ямайки) и тем самым поставил себя в опасное положение, что чуть не стоило мне первого места.

В этот раз на отборочных турнирах я был готов к такому приему Асафы, и когда разминался с Блейком, то сделал ему дружеское предупреждение.

– Послушай, когда мы туда пойдем, пусть тебя не смущает та любовь, которой они одаривают Асафу, – сказал я. – Это его город. Помни об этом. Как бы плохо ни бегал Асафа, люди всегда будут любить его, поэтому не стоит обольщаться, что все эти люди – твои фанаты.

И я был прав. Когда нас выстроили на старте, мы втроем оказались рядом – плечо к плечу, а Асафа стоял посередине. Спортивный комментатор объявил мое имя, и ликование прокатилось по всем трибунам. Звук приветствий был громким, но не беспредельным. А затем назвали Асафу, и весь стадион словно взорвался от гула. Это было громче, чем все, что я когда-либо слышал до этого. Блейк отклонился назад и встретился со мной глазами. Он осознал реальность популярности Асафы, и мы оба улыбнулись. Мы усвоили этот урок.

Однако как бы я себя ни настраивал и ни заставлял сконцентрироваться, уверенности мне это не прибавило. Когда всех атлетов позвали на свои позиции, Неста Картер оказался слева от меня.

Приготовиться

…

Пистолет выстрелил, и Картер немножко выпрыгнул за линии, но быстро отскочил обратно, прежде чем сорваться и побежать. Но одного этого маленького движения было достаточно, чтобы выбить меня из колеи, и я вырвался из блоков последним. Мой старт был таким же плохим, как и во многих других забегах. У меня практически не было сил, и через 50 метров я понял, что победа будет для меня борьбой. Блейк уже вырывался в лидеры.

«Черт, я не догоню Блейка. Я не догоню Блейка…»

Я наблюдал, как этот парень стал мощным топовым бегуном в клубе Racers. Он всегда был хорош на последних 30 метрах сто– и двухсотметровок, практически, как я. Если на тренировках я позволял ему вырваться слишком сильно вперед, то потом мне уже было сложно его догнать. И вот промелькнули 60 метров, и я понял, что первого места мне не видать: он был на три или даже четыре метра впереди, и я еще мог бы как-то побороться, если бы был в отличной форме. Но с Асафой было совсем другое дело.

Я не могу позволить Асафе победить меня

!

Я выталкивал себя из последних сил, напрягая каждый мускул на последних 20 метрах, чтобы финишировать перед Асафой, и все-таки занял второе место. Я посмотрел на часы – Блейк финишировал со временем 9,75 секунды – самое лучшее его время, он ликовал. Это был самый быстрый результат за весь текущий сезон. Я понял, что мое расслабленное отношение к тренировкам чуть не стоило мне поездки в Лондон в 2012 году. Я был в ужасе.

«Я должен встряхнуться и, наконец, поднять свою задницу с места, – думал я, когда ехал домой в тот вечер. – Я не могу позволить Блейку обогнать меня и на 200 метрах. Это моя дистанция».

На следующий день, когда пришло время финала, я выложился по полной программе при прохождении поворота, но все равно этого было недостаточно. Блейк хорошо разогнался на прямой, моя же скорость явно упала. Силы были на исходе, и как бы усердно я ни старался, как сильно ни отталкивался, тело меня не слушалось. Я был безнадежно слаб, и та сверхсила, которая сделала меня мировым рекордсменом в Нью-Йорке, Пекине и Берлине, покинула меня.

Как и в предыдущий вечер, я финишировал вторым, что было достаточно для квалификации на Олимпиаду в Лондоне, но для меня лично этого было совсем не достаточно. Испытывая бесконечную досаду, я сел на дорожку. Я не чувствовал ступни, подколенные сухожилия болели, а ноги устали; я был очень измотан, но все-таки нашел в себе достаточно сил, чтобы сообщить нечто важное моему сопернику. Я собрался, пробежал вокруг трека и, встретив Блейка, мягко обхватил его за голову. Для всего мира эта картина выглядела, словно я его поздравляю. Люди, должно быть, подумали, что я говорю нечто приятное и дружелюбно, типа: «Это была отличная гонка. Я очень рад за тебя!»

Но забудьте об этом: я был расстроен, и пришло время поставить парня на место.

– Эй, Блейк, это больше никогда не повторится, – сказал я. Я смеялся и был дружелюбен, но то, что я имел в виду, было серьезно. «Никогда».

И я действительно был в этом уверен.

* * *