Cambia la vita

– Сир, что же вы делаете?

– А что такого? Я нанял нам проводника, – Джим потянулся и направился к своей кровати.

– Сир, я не перестану вас убеждать, что этот парень опасен! Вы знаете, что нам идти через лес? Заведет нас в чащобу да бросит там или зарежет.

– Барт, – Норвуд сел на кровати и со злостью уставился на прислугу, – если ты ещё хоть раз заведешь эту песню, ей-богу, тебя зарежу я.

С этими словами он укрылся одеялом и отвернулся к стене.

Подъём был, как и обещал Джим, утром. С ранних часов все трое готовились к поездке. Пока Барт собирал вещи, Норвуд вручил Нику деньги, и они отправились в город, заходя чуть ли не в каждый дом. Таверну Ларса оставили «на десерт». Уже ближе к полудню они освободились и направились прямиком в «Дубки». Ларс стоял возле таверны, окруженный десятком нетрезвых людей, и с кем-то увлеченно спорил. На появление Ника он отреагировал очень бурно:

– О, опять ты? Парниша, июнь к концу уже подходит, а выплатить все обязался ещё весной. Непорядок… – мужчина под весёлый гул толпы подошёл к Нику и, оскалив свои неровные жёлтые зубы, спросил: – Как мы будем решать этот вопрос?

– Сколько я должен?

– Память-то девичья! Четыре сотни, вместе со вчерашним.

Парень отсчитал купюры и протянул их Ларсу. Тот лишь глупо моргал, открыв рот. Зато в душе Джима зарождалось настоящее веселье от того, что этот медведь выглядит так, будто Ник ему свой дом дарит.

– Это что же? Как же? Откуда! Кого ограбил? – мужчина с ужасом посмотрел на Волгана.

– Тебе какая разница? – парень думал было не привлекать много внимания, но потом решил посмеяться напоследок. – Торговец какой-то мимо Лостима проезжал, я хотел по-хорошему деньги отобрать, а он ни в какую! – толпа умолкла и стала напряженно слушать. – Ну и я нож в горло ему воткнул. А у него, представляешь, почти две тысячи в карманах было! Будешь брать-то или нет?

Ник сунул деньги в руки Ларса и, улыбаясь, пошёл к дому: личные приготовления никто не отменял. Джим вызвался помочь «если что» и пошёл с ним. При свете дня покосившийся домик выглядел убого: крыша пошла трещинами, что приводило к потопу во время дождя; срубовые стены, некогда бывшие надёжной защитой от любых ветров и холодов, теперь во многих местах прогнили. Этот домишко больше напоминал старый заброшенный амбар, чем жилой дом. Джим и предположить не мог, что все настолько плохо. А Ник тем временем думал, как сообщить родителям о своём намерении уехать на год. Тяжёлая дверь со скрипом поддалась, и парни вошли в дом. Дома был только отец, похрапывающий на лавке. Волган решил не будить лихо, пока оно тихо, и осторожно ступая на определённые доски, чтобы не скрипели, направился к своему углу. Норвуд осмотрелся. Внутри было только необходимое: несколько лавок, массивный стол, который явно разменял десяток седьмой, пара стульев и нары. Но, правда, многие вещи разглядеть не удалось, они были в тёмных углах, в которые не проникал свет из маленьких окошек. У Джима возникло непреодолимое желание поскорее покинуть это помещение. На его счастье, Ник уже сложил свои скромные пожитки в седельную сумку и направился к двери.

– Что теперь? – шепотом спросил Норвуд и посмотрел на парня пытливым взглядом.

– Теперь мы идём к Харли, – они быстро вышли, но, к их огромнейшему сожалению, дверь закрылась с громким стуком прямо за их спинами. – Чудесно! Надеюсь, он не проснулся.

Харли оказался поджарым вороно-пегим конем. Джим лишь удивленно вытаращил глаза.

– У тебя есть лошадь?!

– Ну, как видишь, – Ник усмехнулся, заседлав коня и прицепив седельную сумку, он сказал: – Я взял его пять лет назад ещё жеребенком…

Тут в конюшню, в которой сейчас из лошадей находился только Харли, ворвался отец. В его голубых глазах плескалась злоба.

– Куда намылился?

– Тебе-то какое дело? Долги все твои я выплатил, совесть моя чиста, могу ехать, куда захочу.

– Вот значит как? Выплатил! – он сорвался на крик: – С чего ты выплатил-то? Этот щегол денег дал? А ты ему что? Позоришься сам, так и семью позоришь!

– Единственный, кто позорит нашу семью, это ты.

– Ах, вот как заговорил, неблагодарная сволочь?

Джим, молчавший все это время, не выдержал:

– С чего вы взяли, что он позорился? Я заплатил ему за работу. Теперь удерживать его вы не имеете права, он должен отработать эти деньги, – было видно, как ему тяжело просто не высказать мужчине все, что он о нем думает. – На мой взгляд, вопрос исчерпан. До свидания. Хотя нет, прощайте.

Они скользнули на улицу мимо ошеломленного отца Ника и направились в неизвестную для Джима сторону. Немного попетляв по городу, они добрались до небольшого аккуратного домика. Волган постучался, дверь ему открыл крепкий рыжеватый парень с болотистыми глазами. За его спиной появилась Элина. Она бросилась Нику на шею, сжимая его в крепких объятиях. Джим тактично удалился, чтобы те смогли спокойно поговорить.

– Никки, я слышала, тебя отец выгнал, прости, – тут она увидела Харли, – а ты куда?

– Элина, послушай меня внимательно, – Ник взял ее за руки, – я уезжаю на год. Мне нужно проводить одного человека в Барвиль. Не волнуйся, я обязательно вернусь.