Читаем Can't Hurt Me: Master Your Mind and Defy the Odds - Clean Edition полностью

Доказано, что физическое и эмоциональное насилие, которому я подвергался, имеет целый ряд побочных эффектов для маленьких детей, потому что в первые годы жизни мозг растет и развивается так быстро. Если в эти годы ваш отец - злой человек, решительно настроенный уничтожить всех в своем доме, стресс возрастает, и когда эти скачки происходят достаточно часто, вы можете провести линию через пики. Это и есть ваш новый базовый уровень. Это переводит детей в постоянный режим "борьбы или бегства". Бой или бегство может быть отличным инструментом, когда вы в опасности, потому что он заряжает вас на борьбу или бегство от неприятностей, но это не способ жить.

Я не из тех, кто пытается объяснить все с помощью науки, но факты есть факты. Я читал, что некоторые педиатры считают, что токсический стресс наносит детям больше вреда, чем полиомиелит или менингит. Я не понаслышке знаю, что он приводит к неспособности к обучению и социальной тревожности, потому что, по словам врачей, он ограничивает развитие языка и памяти, из-за чего даже самому одаренному ученику трудно вспомнить то, что он уже выучил. Если смотреть в долгосрочной перспективе, то когда такие дети, как я, вырастают, у них повышается риск развития клинической депрессии, сердечно-сосудистых заболеваний, ожирения и рака, не говоря уже о курении, алкоголизме и наркомании. У тех, кто воспитывался в жестоких семьях, вероятность быть арестованным в подростковом возрасте возрастает на 53 %. Их шансы совершить насильственное преступление во взрослом возрасте увеличиваются на 38 %. Я был ребенком с плакатом, который мы все уже слышали: "молодежь из группы риска". Не моя мать растила головореза. Посмотрите на цифры, и станет ясно: если кто и направил меня на пагубный путь, так это Труннис Гоггинс.

Я недолго пробыл на групповой терапии и не принимал риталин. Мама забрала меня после второго сеанса, и я сидела на переднем сиденье ее машины, уставившись на меня взглядом в тысячу ярдов. "Мама, я не вернусь", - сказала я. "Эти мальчики - сумасшедшие". Она согласилась.

Но я все еще был поврежденным ребенком, и, хотя существуют проверенные методы обучения и управления детьми, страдающими от токсического стресса, можно сказать, что мисс Ди не получала этих памяток. Я не могу винить ее за собственное невежество. В 1980-е годы наука не была столь ясной, как сейчас. Я знаю только, что сестра Кэтрин работала с таким же неполноценным ребенком, с которым имела дело мисс Ди, но она сохраняла высокие ожидания и не позволяла своему разочарованию захлестнуть ее. Она рассуждала так: "Слушай, все учатся по-разному, и мы выясним, как учишься ты". Она пришла к выводу, что мне нужно повторение. Чтобы научиться, мне нужно снова и снова решать одни и те же задачи разными способами, и она знала, что на это нужно время. Мисс Ди была нацелена на продуктивность. Она говорила: "Продолжай в том же духе или уходи". Тем временем я чувствовал себя загнанным в угол. Я знал, что если не покажу улучшения, то в конце концов буду отправлен в эту специальную черную дыру навсегда, поэтому нашел решение.

Я начал обманывать.

Учиться было трудно, особенно с моим испорченным мозгом, но я умел хорошо списывать. Я копировал домашние задания друзей и сканировал работы соседей во время тестов. Я даже копировал ответы на стандартных тестах, которые никак не влияли на мои оценки. И это сработало! Мои растущие баллы за тесты успокоили мисс Ди, и моей маме перестали звонить из школы. Я думал, что решил проблему, а на самом деле создавал новые, идя по пути наименьшего сопротивления. Мой механизм преодоления проблем подтвердил, что я никогда не научусь ничему в школе и никогда не догоню, что еще больше подтолкнуло меня к судьбе неудачника.

Спасением тех первых лет в Бразилии было то, что я был слишком мал, чтобы понять, с какими предрассудками мне вскоре придется столкнуться в моем новом провинциальном городке. Когда ты единственный в своем роде, тебе грозит опасность быть оттесненным на обочину, подозрительным и пренебрежительным, подвергнуться травле и жестокому обращению со стороны невежественных людей. Такова жизнь, особенно в те времена, и к тому времени, когда эта реальность ударила меня по горлу, моя жизнь уже превратилась в печенье с предсказаниями. Всякий раз, когда я открывал его, я получал одно и то же сообщение.

Вы рождены, чтобы терпеть неудачи!

Задача №1

Мои плохие карты появились рано и задержались надолго, но каждый человек в какой-то момент сталкивается с трудностями в жизни. Какая у вас плохая рука? С каким дерьмом вы имеете дело? Вас бьют? Обижают? Задирают? Вы когда-нибудь чувствовали себя неуверенно? Может быть, ваш ограничивающий фактор заключается в том, что вы растете в такой поддержке и комфорте, что никогда не подгоняете себя?

Какие факторы в настоящее время ограничивают ваш рост и успех? Кто-то стоит на вашем пути на работе или в школе? Вас недооценивают и не замечают открывающихся возможностей? С какими шансами вы сталкиваетесь в данный момент? Стоите ли вы на своем пути?

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 знаменитых людей Украины
100 знаменитых людей Украины

Украина дала миру немало ярких и интересных личностей. И сто героев этой книги – лишь малая толика из их числа. Авторы старались представить в ней наиболее видные фигуры прошлого и современности, которые своими трудами и талантом прославили страну, повлияли на ход ее истории. Поэтому рядом с жизнеописаниями тех, кто издавна считался символом украинской нации (Б. Хмельницкого, Т. Шевченко, Л. Украинки, И. Франко, М. Грушевского и многих других), здесь соседствуют очерки о тех, кто долгое время оставался изгоем для своей страны (И. Мазепа, С. Петлюра, В. Винниченко, Н. Махно, С. Бандера). В книге помещены и биографии героев политического небосклона, участников «оранжевой» революции – В. Ющенко, Ю. Тимошенко, А. Литвина, П. Порошенко и других – тех, кто сегодня является визитной карточкой Украины в мире.

Валентина Марковна Скляренко , Оксана Юрьевна Очкурова , Татьяна Н. Харченко

Биографии и Мемуары
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное