Чагинск

— Даже у самого бессовестного стукача болит совесть, — прокомментировал Хазин. — Это вчера.

Над Крыковым с укоризненным видом склонялась коридорная Маргарита Николаевна.

— Неплохо, — согласился я.

— Ладно, хватит культуры с утра, — сказал Хазин. — Пора работать. Мы куда? В библиотеку, в архив, в музей?

— В музей для начала. Надо поговорить с директором, там материалы…

На крыльцо вышел хмурый мужик с коробкой.

— Он купил мотодрель. — Хазин тут же сфотографировал мужика. — Он счастлив. Он — соль земли чагинской.

Хазин сказал слишком громко, мужик обернулся.

— Почем брал? — спросил Хазин. — Бабе своей хочу такой подарить…

Мужик пошагал быстрее.

— Был я в этом музее, — сказал Хазин. — Еще в первый день, случайно заехал. Там сейчас выставка-продажа чудо-техники.

— Чудо-техника…

— Ну да, все эти штуки. Кремлевская таблетка, индикатор… какой-то… болюсы. Циркониевый браслет, купил, кстати.

Хазин продемонстрировал браслет.

— От всего, — сообщил Хазин. — Знаешь, старухи глотки друг другу в клочья рвут…

— Ладно, поехали.

Мы спустились с крыльца, забрались в машину, я вытянул ноги. Надо купить сандалии.

— Думаю, многие его видели, — задумчиво сказал я. — То есть после…

— Чичагина? — догадался Хазин.

— Да, конечно. Думаю, возле реки. Перед праздниками. И в пост.

— И перед ударом молнии! — с воодушевлением сказал Хазин.

Он повернулся ко мне, нажал животом на руль. «Шестерка» всхлипнула. Хазин достал блокнот.

— Он как бы упреждал людей, что скоро ударит молния, — записывал Хазин. — И предостерегал о пожарах и прочих стихийных бедствиях. И если намечался мор, то он тоже… мимо не стоял.

— Его вообще неоднократно наблюдали, — согласился я. — Перед серьезными событиями он являлся и как бы говорил, что надо… надо держаться вместе.

— Был символом сплочения, — записал в блокнот Хазин. — Символом единения и противостояния. Думаю, это должно отражаться в…

Я прикинул, в каких источниках могло быть отражено явление адмирала Чичагина простым людям города.

— Вряд ли в газетах про это печатали, — сказал Хазин. — Несколько не та тема.

— Это было в народной молве, — предположил я. — Передавалось от отца к сыну, от матери к дочери…

— Точно! Народная молва — это правильно, адмирал был очень близок к народу. Едем в музей?

— Да, само собой, — подтвердил я.

— Но сначала по «Ярославскому», — потребовал Хазин. — Я чувствую, что должен слегка взбодриться, ты меня, Витенька, извини, но я не могу все это воспринимать…

TCHUGA располагался через два квартала от гостиницы в тупике возле железной дороги, в приземистом здании бывшей багажной конторы, я хорошо помнил это место. Летом я всегда отдыхал здесь у бабушки, и после третьего класса родители должны были прислать мне на лето велосипед, каждый день я ходил к багажному отделению и проверял. Целый месяц ходил, пока не прислали «Салют». Оранжевого цвета. Помню.

Новые владельцы помещения не стали озадачиваться дизайном, подкрасили ворота и поменяли замок, и рядом с вывеской «Багажное отделение участка Чагинск — Игша Сев. ж. д.» повесили вывеску «Пивбар TCHUGA».

— Само по себе место так себе, — рассуждал Хазин, руля в коротеньких переулках вокруг грузового двора. — Подвальным индастриалом сейчас никого не удивишь, да и шашлыки у них так себе, кофе со вкусом сажи, а вот пиво…

Каждый раз, когда мы приезжали в «Чагу», Хазин рассуждал про пиво, шашлыки, пироги с картошкой и дрянную яичницу с пережаренным луком. Я с ним не спорил: с едой в кафе случались накладки, с пивом же никогда.

— …Я специально узнавал, — рассказывал Хазин. — Таких кег больше никуда не возят, сюда и в Кологрив. Это еще старые советские бомбы, их реально запаивали оловом, представляешь? Весь секрет в том, что Люся забирает их на обратном пути, пока пиво едет в Кологрив по этим колдобинам, происходит вторичная ферментация…

Хазин вырулил на Железнодорожную. Асфальта здесь не лежало, дома были выцветшего желтого цвета, и перед каждым в виде сарая размещался синий вагон узкоколейки.

— …Неуловимый кабан на улицах Уфы наводит страх на жителей города.

— Что? — не понял я.

Тут пожарный пруд еще был, в нем водились мизинцы-караси и рос плюшевый рогоз.

— Крыков талоны на бензин обещал. Теперь, думаю, не увидим талоны.

— Талоны на бензин пожрали трубные яги. Или трупные.

— Приехали. Не больше двух кружек, Витя.

Перед кафе на складном стуле сидела хозяйка пивной Люся, ее сын дорисовывал на стене голову бородатого викинга.

— Люся! — обрадовался Хазин. — А мы с Витей как раз к тебе. Нам по баночке, пожалуйста.

— Или по две? — уточнила Люся. — И кофе?

— Разве можно с тобой бороться, Люся, — вздохнул Хазин.

Мы устроились у стены рядом с сохнущей мордой викинга, через минуту Люся принесла пиво в пол-литровых банках, оплетенных проволокой, кофе в граненых стаканах, бутерброд с сыром — всё поставила на ящиках, выполнявших роль столов.

— Люся, а что ты знаешь о Чичагине? — поинтересовался Хазин.

Я быстро выпил кофе и съел бутерброд. Пиво ждало на ящике, пиво должно подождать.

— Люся, что ты знаешь о Чичагине? — снова спросил Хазин.

— О ком?

— О Чичагине.

Люся оглянулась на изображение викинга.