Чайф. Рок-н-ролл это мы! Семейная сага

Широкие массы уральских трудящихся узнали об этом событии из уст Владимира Шахрина. Его слова об «открывшемся недавно рок-клубе» прозвучали с большого экрана — рабочий-строитель, сочиняющий песни, стал одним из героев киножурнала «Советский Урал», 13-й выпуск которого дошёл до зрителей в мае. Его снял молодой режиссёр Алексей Балабанов, поломавший стереотип скучности киножурнала. С большого экрана рассказывали о том, как их не пускают к слушателям, Вячеслав Бутусов, Владимир Шахрин, музыканты «Урфина Джюса». Молодёжь на улицах хотела слушать современную музыку, знала свердловские группы, но не имела возможности их увидеть. Звучавшие «джюсовский» «Контакт», «Мой блюз» Шахрина и «Последнее письмо» «Наутилуса» иллюстрировали трагичную разобщённость музыкантов со своей аудиторией. Заканчивался выпуск надеждой, что создаваемый в Свердловске рок-клуб сможет изменить сложившуюся ситуацию.

Балабанов явно хотел смягчить шок от показа на киноэкране ещё недолегализованных рокеров. Отсюда кадры на стройке с участием гегемона-музыканта Шахрина: «Лёхе как засланному казачку было важно, чтобы сюжет о рокерах прошёл. А кто мог что-то сказать против человека, который в каске и телогрейке работает на стройке, а по вечерам, дома, пишет свои песни. Моя пролетарская фигура стала палочкой-выручалочкой для этого журнала — без неё его легко могли бы завинтить». Когда киношники приехали на стройку снимать Шахрина, у бригадира был шок: «Что ты такого сделал, что тебя для кино снимают?» Он-то, строитель-орденоносец Николай Лисин, привык, что телевидение приезжает к нему, а тут — непонятно к кому. Бригада знала, что Володька что-то поёт под гитару, но чтобы до такой степени… Волшебная сила искусства была наглядно продемонстрирована на стройплощадке, ставшей съёмочной.

Премьера киножурнала лишь на день отвлекла «Чайф» от усиленных репетиций. Приближался намеченный на конец июня рок-клубовский фестиваль, и музыканты понимали, что от того, как они себя на нём покажут, зависит их дальнейшая жизнь в искусстве. Группа должна была реабилитироваться за январскую неудачу и поэтому вечера напролёт просиживала на своей новой базе в подвале ДК МЖК. «Мы жили репетициями, это был наш единственный досуг, — говорил Шахрин. — Никаких клубов не было, баров не было. В рестораны — дорого и не попадёшь. По телевизору и в кино ничего интересного не показывают. Репетиция — это был наш микромир. Как только была возможность, мы бежали репетировать. Нам хорошо было в этом нами созданном мирке, и мы собирались в нём минимум 4 раза в неделю… В результате к фестивальному концерту мы напряглись и сказали всем „Будьте здрасьте“».

20 июня «Чайф» закрывал первый фестивальный концерт. После январского провала от них никто ничего особенного не ждал. Но Шахрин сотоварищи сумели удивить всех. «На фестиваль мы шли, словно на амбразуру, назад дороги не было», — вспоминает Бегунов. До этого зрители вместе с музыкантами играли в общую игру «настоящий рок-концерт», и вдруг игры кончились. Шахрин в начале выступления объявил, что петь они будут «подзаборные песни», тем самым превратив фестивальный концерт в дружескую дворовую посиделку. Программа началась с «Будильника», и произошло чудо: мощная энергетическая волна со сцены ударила в зал, напиталась там дружеской поддержкой, вернулась обратно и продолжала гулять между музыкантами и зрителями все сорок минут, взаимозаводя и тех и других. Подобного феерического рок-действа никто из присутствовавших до этого не видел. «Это был какой-то экстаз и на сцене, и в зале, — вспоминает Нифантьев. — У меня было ощущение полной эйфории». Что произошло с группой за пять месяцев, никто из зрителей не понял, да никто и не заморачивался сложным анализом.

На I фестивале Свердловского рок-клуба, 20 июня 1986 года

Фото Олега Раковича

Сидевший за пультом Алексей Густов, почувствовав энергетику концерта, удивился и обрадовался ей: «Начали раскачиваться, и вдруг неожиданно попёрло, попало в зал. Для всех и для меня это было неожиданно. Потом пошёл раскат, который уже невозможно было обломать. Началось рок-н-ролльное безумие, когда всё, что ни делается, всё в кассу».

Каждая деталь работала на общий ажиотаж. Задник с корявыми надписями-граффити, изготовленный для выступления совсем другой группы, подошёл к чайфовской программе на все 100 %. Бэк-вокал Алины удачно подчёркивал мужской задор шахринских песен. То, как она и Антон пели в один микрофон, придавало сценической картинке некую интимность. Когда Нифантьев в одной из песен случайно встал к залу спиной, в этом тоже прочитался какой-то подтекст.