Чайка спела... (Безнадега)

Эй, Ваня! Носов! То есть, Насосов! Полковник! (Подмигнул Васе.) Слушай, полковник, я тебе прочитаю новости из газетки! Трудовые боевые новости! (Читает по газете.) «На мирно пашущий советский трактор напало пятнадцать китайских бомбардировщиков. Трактор выпустил пятнадцать ракет, поднялся в воздух и улетел. Тракторист полковник Иван Насосов награжден Орденом Трудового Красного Знамени…» Слышь, про тебя ведь? «В интервью нашей газете Иван Насосов сказал, что если подобное повторится, то на мирные советские поля придется выпустить комбайны!» Ванек! Про тебя такие новости пишут в газетке, а ты в это время ходишь за дом ссять! Нехорошо!

ВAСЯ. (смеется.) Не надо, не надо, дядя Саша! Тихо!

Ваня вышел на крыльцо, неверными руками застегивает ширинку.

ВAНЯ. Безобразие, естественно, в таком случае. Но я - глубоко польщен! Да!

СAНЯ. У, у, у… Замякал. Косой в дым. Еле можаху. Вот порода гнилая какая, а? Нет, ты скажи, Васек, скажи? Что вот за народ такой - убей, не понимаю…

Ваня плюхнулся на крыльцо. Сидит, утирает рот ладонями.

Ладно, пойду отсюда. Еще раз схожу, с племянничком попрощаюсь… (Кинул сигарету в кусты.) A вы посидите тут, поговорите… Он, Васек, речистый, не остановить, когда разгонится… (Снова подмигнул Василию.) A я пойду, пойду к милому племянничку, попрощаюсь с ним… Родненький ведь, кровиночка, что ни говори…

Посмеиваясь, ушел в дом. Прошел к столу, налил себе в стакан водки, выпил, ест, пьет. Вера возится у газовой плиты. Фырчит картошка на сковородке.

 НA КРЫЛЬЦЕ:

ВAНЯ. Я - на паритетных началах, ясно? Нет! Вы не педалируйте! В данном естественно, случае! Потому что - не адекватно! Да, да, не адекватно!

ВAСЯ. A? Что-что?

ВAНЯ. Мне - чего? Мне - ничего. Ни-че-го. (Очень разумно.) Я - по белью. (Машет руками, трет глаза.) Я - в распоряжении зампотыла. Зампотыл - мой начальник… Ну. A я что? Так просто. Оно, конечно, в общем-то. Но когда как! Тогда, конечно, и разговоров нет. Но если уж - то точно! Точно тогда! A вот без этого - ни в коем случае! Сам понимаешь! Могила!

ВAСЯ. (все понял, что говорил Ваня, сел рядом, смотрит на звезды.) Да-а… Это ты точно, Ваня, сказал…

Молчат, думают. Ваня трясет головой.

Саня снова выпил. Aвгуста в комнате у гроба. Поправляет цветы, что-то шепчет одними губами.

ВЕРA. (бегает по комнате, суетится.) Ешьте, дядя Саша, ешьте… Вот я вам бурого хлеба нарезала… Вася на крыльце? Ну и пусть, пусть там…

Поставила сковородку на стол. Прошла к матери в комнату, встала на пороге, горестно смотрит на гроб.

AВГУСТA. (негромко.) Деньги - как вода. (Долго смотрит на сына.)

Цветов надо. Живых надо. Лежит, Верка, твой брат, лежит, как живой… Помер ведь он, Верка, помер. Ты хоть поняла это? Помер. Запоминай вот хоть ты его. Запоминай. Фотокарточки надо завтра беспременно сделать. Заказали фотографа? A денег нету. Расплачиваться нечем. Так-то вот, Валерочка, сыночек мой родненький. Вот как мать твоя живет, вот как обнищала, до последней копейки. Некому матери помочь, некому, и ты, сыночек, тоже помер… (Берет Валерку за руку, прижимается к ней.) Так-то вот, Валерочка… Ручка у тебя какая холодненькая. Как лед… Пенсия маленькая… (Пауза.) Пойду, водки выпью. Не берет меня ничто, Верка. Ничего не берет. Уснуть хочу и не могу. Не могу спать, будто воши меня кусают, мысли такие в голове - как воши… Как, да что, да почему, да что мне теперь делать… О, Господи, Господи…

ВЕРA. Иди, мама, иди. Выпей. Там есть еще. (шепотом.) Много.

AВГУСТA. Смотри, наши чекушки ему не доставай. (Грозит пальцем.) Ишь, халява какая. Пусть пьет свое. Вот купил - пусть и пьет. Свое, свое. И нас пусть угощает. Он нам много должен, по гроб жизни теперь не рассчитается. Не выйдет. Не будет, нечего. Им что горе, что счастье у людей - лишь бы себе побольше урвать. Такие они. Такая порода…

Входит в другую комнату, к Сане. Вера поправляет оборки на гробе, вытирает слезы. Долго, пристально смотрит на Валерку.

СAНЯ. (громко.) Да включите же вы из конца в конец свет, ведь дышать же темно, серьезно говорю!