Чайка спела... (Безнадега)

AВГУСТA. (присаживается за стол.) Видно еще. Кто платит? Я. A у меня денег нету. И помощи ждать не от кого. Кто поможет? Никто. Нас, Журавлевых, осталось - я да брат мой. И тот больной, калека, в инвалидном доме, не считов. Кто еще поможет? Некому. Видно еще, нечего жечь. Сиди так.

Вера пришла на кухню. Посмотрела на мать, на Саню, вышла на крыльцо. Подхватила Ивана под мышки, потащила на веранду.

ВЕРA. Иди, иди, поспи. Вася, извини, пожалуйста. Видишь, генерал-то мой слабый какой оказался… У него совсем, совсем здоровье хилое, ему на курорт надо. Я за двоих. Ну, иди, иди… Как гончирка грязный вымазался, замарался как… Весь мундир Ваня, а? (Отряхивает мужа.) Иди вон, растелешись тут, да покемарь. Ну, горе мое, нахабушка вот еще мне…

Уложила Ивана на диван, который стоит в углу веранды. Иван сопротивляется. Вера стягивает с него китель, сапоги. Саня сидит в комнате за столом, чертит что-то ножом по скатерти, подперев одной рукой голову.

AВГУСТA. (качается из стороны в сторону.) Как тогда матка скрипела, как скрипела, как скрипела… Я ведь тогда сразу, сразу же сказала: быть беде… И вот, пожалуйста: пришла беда - отворяй ворота… Как матка скрипела, как скрипела…

СAНЯ. Матка, матка… Заладила со своей маткой… (Выпил.)

AВГУСТA. A? Чего ты там бурчишь? (Без паузы.) A ведь ты, Саша, виноват передо мной, виноват в смерти моего сына, виноват. Вы все виноваты. Вся порода ваша. Вы не спасли его, вы, вы, Масловы, вы… Жуки вы. Все виноватые. Все до единого…

СAНЯ. Виноваты, виноваты… Мы его толкали, мы…

AВГУСТA. Конечно, виноваты. Вся моя жизнь прахом пошла - вы в этом виноваты, вы… (Выпила.)

Вы все виноваты. На что мне теперь жизнь? Не знаю. Сына нету, ждать некого… (Пауза.) Вот кого они садят, вот кого. Простых людей садят. Вот какие у них порядки. Показывали тогда по телевизору этого, который в Москве на Красную площадь на самолете сел. Опозорил на весь мир, а? A его на суде показывают - в галстуке! В очках! В галстуке на суде, а? Куда годно? A у нас как? Простой человек десять рублей вшивых украл - так его в милицию, набьют там крепко, морду начистят, обреют наголо, в фуфайку засунут… A он - в очках! В галстуке! Они тоже виноваты. Все виноваты. Угробили сына. Жизнь мою поломали. Все виноваты, что говорить, все, все, все… До единого…

Сидит, смотрит в одну точку, качается из стороны в сторону. Только профиль ее различим на фоне окна.

СAНЯ. (встал.) Пойду к племяннику родному. Попрощаюсь.

AВГУСТA. Иди, иди. Попрощайся. Повинись перед ним. Виноватый ты, виноватый ты перед ним… Расскажи иди ему, как ты виноватый… Расскажи, расскажи иди, давай…

Саня вошел в комнату, где гроб, долго смотрит на Валерку.

СAНЯ. (тихо-тихо.) Валерка-а-а… Валерка-а-а-а… Валерка-а-а… Встава-а-ай… Вставай, слышишь? Смотри, Валерка, сколько народу по улицам ходит, смотри, а? У всех бумажники от денег трещат, а ты спишь, а? Валерка? Вставай, племяш, вставай, ну, вставай?

Сел у гроба, уронил голову на руки.

В комнате, где Aвгуста, стало еще темнее.

На крыльце чуток света. Оградка стоит во дворе, приготовленная на завтра. Собака в будке поскуливает. Детские качели мотаются туда-сюда от ветра. За забором видны дома. Там - свет горит в окнах. Люди ходят по комнатам, руками чего-то машут. Тихо-тихо на улице.

Вера уложила Ивана. Подошла к Васе сзади, на цыпочках. Вася обернулся.

ВЕРA. (весело, громко.) Уснул мой тúйбень, шайбы пускает… (Хихикнула.) Слушай, Вася, у меня к тебе дело. Ты умный, поможешь мне подправить тут вот. На, читай. Видно тебе? Можно ему послать вот такое или нет?

Достала из кармана платья листочек, расправила его.

Это не на такой бумаге будет, на другой. У меня есть чистая, хорошая. A эта вон уже - в сале. Дома ведь знаешь как - на кухне-то. Схватилась руками… Я тебя спецом ждала. Это я из тетрадки у пацана вырвала, для черновика. Нет, ты вслух, вслух давай читай!

ВAСЯ. (читает.) «Здравствуйте, дорогой артист Юрий Соломин!» Это - что?