Чайлдфри

Открыла глаза, встала, но тут ноги подкосились, и она рухнула обратно, обнаружив, что не хватает воздуха даже на один вдох. Схватилась за розы и сжала длинные стебли, не чувствуя, как острые шипы вонзаются в ладони. Кажется, она просто утратила способность не то, чтобы чувствовать, а вообще жить. И лишь смотрела, сильнее сжимая пальцы, как по залу ресторана прямо на нее идет Аверин с Лизой, положившей руку ему на локоть.

Глава 23

Аверин шел как крейсер, грудью рассекая воображаемые волны — он всегда так ходил, даже если это был узкий проход офиса, ей всегда казалось, что разворотом широких плеч он прокладывает себе путь. Лиза не поспевала, или делала вид, что не поспевает. Проходя мимо, споткнулась и схватилась за локоть Клима обеими руками, и во взгляде, поспешно брошенном на Катю, мелькнуло торжество.

Если бы это Катя споткнулась и вцепилась ему в локоть, он бы накрыл обе ее ладошки одной своей, а потом бы еще поцеловал машинально в висок или куда смог дотянуться. Катя едва не рассмеялась собственным глупым мыслям: «Ты неисправима, уже выискиваешь, что у них с Лизой «не так»? Он здесь со своей прежней любовью, а ты сейчас подпишешь брачный контракт и станешь женой мужчины, которого в глаза не видела».

Клим шел и смотрел сквозь Катю, будто она пустое место, будто ее нет, может, ей все это снится? И она еще сильнее вгоняла шипы в ладони, чтобы саднящая боль хоть немного помогла смириться с реальностью.

Метрдотель усадил прибывшую пару  за столик чуть ли не напротив. Аверин, хоть и сидел лицом к залу, упорно избегал смотреть на Катю, а ей было уже наплевать. Она сверлила его взглядом, хватаясь за розы как за спасительную пресловутую соломинку, и мысленно твердила: «Посмотри на меня. Посмотри на меня. Посмотри на меня…» Она голову давала на отсечение, что он слышит ее, слышит и чувствует.

«Тогда зачем? Зачем все это и почему?»

Лиза наклонилась и что-то сказала Аверину, тот рассеянно кивнул, а потом поднял голову, и их взгляды, наконец-то, встретились… Ничего. Абсолютно ничего не было в этих глазах кроме черной, непроглядной ночи. Наверное, смертные приговоры выносят с намного более выразительным и приветливым лицом. Пианист продолжал терзать клавиши, аккорды на низких нотах пронзали и выворачивали душу. Катя тонула в черной бездонной тьме, и не было ни одного проблеска, ни одного спасительного маячка, который помог бы ей выплыть и не захлебнуться от отчаянной боли.

Она не могла заставить себя оторваться от лица, которое совсем недавно можно было рассмотреть близко-близко, а теперь их разделяли не просто несколько ресторанных столиков, теперь между ними пролегла пропасть. Катя смотрела на волосы, которые любила перебирать, когда Клим укладывался к ней на живот, время от времени поворачиваясь, чтобы поцеловать, и очень скоро его ленивые поцелуи сменялись совсем другими, которые она тоже очень любила. Аверин выглядел уставшим, чересчур небритым — Кате больше нравилось, когда это была двух-трехдневная щетина, теперь его вряд ли волнует, что ей там нравилось…

 Им принесли заказ, Лиза что-то увлеченно говорила, а Клим пил виски и смотрел на Катю безо всякого выражения, просто смотрел, но ей снова чудилось то, что хотелось, и чего близко не было. А хотелось увидеть горечь, сожаление, безысходность. Хотелось подбежать, обхватить его красивое, холодное лицо, зацеловать глаза и губы, смешать дыхание, чтобы треснула и осыпалась эта гипсовая маска — сейчас лицо Аверина в самом деле походило на маску, где живыми оставались только глаза.

Внезапно маска дрогнула, кончик губ дернулся и пополз вверх, а в глазах на миг полыхнул отчаянный огонь, но только на миг. Клим опустил голову, а когда поднял, его взгляд опять был глухим и невыразительным. Лиза дернула его за локоть, Клим повернулся и положил свою ладонь на ее руку, и лучше бы он сразу подошел и всадил Кате в сердце нож. Несколько раз подряд.

Финальный аккорд «Лунной сонаты» прогремел как выстрел, и тогда Катя поняла, что ее зовет Павел. Нехотя обернулась и увидела круглые как у совы глаза сотрудницы ЗАГСа , а рядом такие же, только еще более испуганные Павла.

— Катя, очнитесь! — он прикоснулся к ее руке, Катя проследила взглядом и увидела красные потеки на руках. Тетка снова взглянула на нее с ужасом.

— Простите, — пробормотала Катя, — вы что-то спрашивали?

— Вы должны сказать, что согласны вступить в брак с Александром Арсентьевичем, — Павел разговаривал с ней как с душевнобольной.

— Я спросила вас трижды, — проблеяла тетка, поджимая губы. Наверняка ее так и подмывало поинтересоваться, насколько невеста вообще вменяемая. Но не спросила. Видимо, полученная сумма не стоила сомнений в Катиной адекватности.

— Да, я согласна, — кивнула Катя, глядя на Аверина, вновь отпивающего виски. Внезапно тот отставил бокал и уперся подбородком в сжатые в кулак руки.