Чайлдфри

Послышалось шуршание ткани, снова Катю обдало холодным воздухом, кровать под ней прогнулась, и она оказалась прижата к горячему телу, пахнущему незнакомым древесным ароматом. И немножко табаком. Запах был приятный, ненавязчивый, тепло обволакивало со всех сторон — тот, кто лежал рядом обвил ее руками и ногами, она грела ледяные ладошки о пышущую жаром кожу и чувствовала, как звон в голове понемногу утихает.

Ногам тоже стало теплее, Катя пристроила ступни на вдруг возникшую резиновую грелку, прижалась щекой к согревающему ее телу, и голоса начали постепенно отдаляться, последнее, что она услышала, было тревожное:

— Александр Арсентьевич, не дайте ей уснуть, ей надо много пить.

— Сгинь, Борис, пусть спит, она только согрелась, я не дам ее будить…

И вновь навалилась чернота. В следующее пробуждение Катя почувствовала себя буквально плавающей в огромной луже, под ней хлюпала вода, и все тот же скрипучий голос говорил озабоченным тоном:

— Хорошо пропотела, молодец, девочка, я же говорил, молодой организм, справится…

— Боря, заткнись, или я тебя убью, — вымученно отвечал другой, сиплый, будто посаженный. — Она вся мокрая, ее нужно переодеть. Выйди. Да уберись ты с глаз, я сам, это моя жена…

Катя вслушивалась в разговор, но в уши будто вставили беруши, а ресницы намертво склеили клеем «Момент», даже попытка приоткрыть их отдавала режущей болью. Катя безвольно шевельнула рукой, под ней хлюпнуло, и она, мысленно махнув рукой, поплыла по волнам куда-то за горизонт.

* * *

— Катюша, доченька, — вырвал из забытья еще один голос, и она, наконец-то, его узнала.

— Мама, — сухими слипшимися губами попыталась выговорить, но ее хватило на еле различимый шепот.

— Выпей, вот, доктор сказал, тебе надо много пить, — мама приподняла ее с подушки и поднесла к губам чашку, Катя жадно глотала сладкий лимонный чай, пока не выпила до дна. А потом откинулась на подушки и уже смогла более-менее сносно произнести:

— Ваня, Матвей… Где они?

— Гуляют, с ними все хорошо, доченька, с мальчиками здесь все по очереди нянчаться, они на меня едва взглянули!

— Мамочка, а ты откуда взялась? — опомнилась Катя.

— Меня Саша привез, — мамины глаза смотрели с теплом и любовью, — он мне все рассказал. Он неплохой парень, Катюша, Аллу уже не вернешь, а нашим деткам нужен отец. Ты правильно сделала, что согласилась и вышла за него замуж.

— Как… Он сам к тебе приехал?

— Да. Саша сразу предупредил, что разговор тяжелый, но кажется, он волновался больше меня. И все просил не нервничать, видно думал, я сразу в истерике биться начну, — мама говорила и поглаживала ее по волосам, было очень легко и спокойно так лежать, и Катя снова закрыла глаза. — А что тут биться, я тогда еще Аллочке говорила, что нельзя так, делали детей вместе, вот и отвечать за них надо обоим. Он ей звонил потом, чтобы отговорить, она ведь мне больше рассказывала чем тебе. И знаешь, доченька, что мне понравилось? Саша совсем себя не выгораживал, сказал, я мол, во всем виноват, с дочерью вашей так по-скотски поступил. И еще мне нравится, как он себя с детьми ведет, детки наши с ним уже совсем подружились! Тебе будет хорошо с таким мужем.

— Что ты такое говоришь, мама, — прошептала Катя, качая головой, — какой муж, это фиктивный брак!

— Ну, не скажу, насколько он у вас фиктивный, но твой муж от тебя не отходил, когда ты в бреду лежала, а пока у меня был, раз двадцать твоему доктору позвонил, спрашивал, как ты. Сюда меня привез, чтобы мы увиделись перед отъездом, он меня в Израиль отправляет на реабилитацию. Я честно отказывалась, Катюш, — мамино лицо вдруг сделалось виноватым, — но он очень уговаривал, пришлось согласиться. Ты не обижаешься?

— Что ты, мамочка, конечно нужно соглашаться, я с ним потом сама разберусь, — она погладила мамину руку, а потом решилась. — Мам, а как он тебе… вообще?

— Что значит как?

— Ну… какой он, этот Алкин Александр?

Мама округлила глаза, а потом беспокойно уставилась на Катю.

— Катюша, забудь, прошу тебя. Саша твой муж, тебе бы перестать флагом махать, а подумать о детях и о себе.

— Мам, он правда такой красавец, как его Алла описывала? — в лоб спросила Катя, и мать только руками всплеснула.

— Вы что же, не виделись до сих пор?

— Он у нас любитель по заграницам, — кивнула Катя, — так что я в глаза его не видела. Брак регистрировали по доверенности.

— Не знаю, — мать задумалась, — тебе может и не понравится, если сравнивать с твоим Силаниным. Он вообще другой, старше, серьезнее. А красавец или нет, так с лица не воду пить.

Катя слушала маму с закрытыми глазами, все же, она была достаточно слабой, чтобы долго поддерживать беседу, пусть уже мама сама говорит. Вспомнила, как плавала в холодной луже пота после второго пробуждение и бысто себя ощупала. Сейчас на ней была сухая трикотажная футболка и шорты. Это мама ее переодела? Хорошо, если догадалась сунуть мокрую одежду в стиральную машину, Катя как придет в себя, сама запустит стирку. Не хватало, чтобы ее белье стирали в общей прачечной чужие мужики!

— Мам, а ты куда мою одежду дела? Которую с меня сняла?