Чан Кайши

Тем временем гражданская война продолжалась, и Маршаллу больше нечего было делать в Китае. 3 января 1947 года Трумэн дал распоряжение Бирнсу, госсекретарю, отозвать его в Вашингтон. А пока Маршалл был в дороге, назначил его новым госсекретарем.

Перед отъездом Маршалл сказал Чан Кайши, что не верит в его победу, заметив, что коммунисты могут вести войну на истощение, перерезывая, когда хотят, линии снабжения и коммуникаций националистов, в то время как войска Чана стремятся удерживать в своих руках города.

Вряд ли Маршалл имел право так унижать Чан Кайши. Не только Чан и Мао, но и сами американцы были виновны в том, что их посредничество в переговорах между гоминьдановцами и коммунистами об «объединении и демократизации Китая» не удалось. Сталин просто переиграл Трумэна, сознательно отдав ему роль единственного посредника, несмотря на то что и американцы, и Чан неоднократно просили его также взять на себя посреднические функции. Но он, понимая, что США хотят играть роль Мессии в распространении демократических ценностей по всему земному шару, по сути дела вынудил их таскать из огня каштаны именно для него. Ведь не кто иной, как Сталин посоветовал китайской компартии еще во время антияпонской войны выступить как главный апологет демократии в Китае — в противовес тоталитарному Гоминьдану. Так что американское вмешательство в китайские дела (посредничество Хэрли и Маршалла) могло укрепить лишь позиции КПК — точно так же, как формальное невмешательство СССР, демонстрировавшего, что Советы не имеют ничего общего с «маргариновыми коммунистами» Китая. А то, что Сталин фактически помогал коммунистам вооружением, доказать было трудно: любое расследование требовало времени и сил, которых ни у американцев, ни у чанкайшистов не было. К тому же Сталин упорно все отрицал, уверяя, что не вмешивается во внутренние дела Китая.

Иными словами, заставляя Чан Кайши по сути подыгрывать коммунистам в их пропагандистских «демократических» трюках, Маршалл, сам того не желая, играл на руку Сталину. Так что с этой точки зрения его миссия была не просто неудачной, а провальной: ведь она не только не предотвратила гражданскую войну в Китае, но и укрепила позиции Мао и Сталина. Вместе с тем трудно не согласиться и со Стивеном И. Левином, который пишет, что в миссии Маршалла было и положительное зерно: представитель президента США смог свести на нет возможность открытого противостояния в Китае Америки и СССР и к тому же оттянул, насколько было возможно, широкомасштабную гражданскую войну.

Как бы то ни было, но отъезд Маршалла развязал руки и Чан Кайши, и Мао Цзэдуну. Китай окончательно погрузился в пучину гражданской войны, самой ожесточенной из всех, которые когда-либо переживал. И в этой войне Чану противостоял враг намного сильнее японцев, враг, опиравшийся не только на свои вооруженные силы, но и на поддержку многомиллионных масс китайского народа, а также на помощь одной из сильнейших стран мира — СССР, враг, не стремившийся сделать из Чан Кайши марионетку, склонив его к капитуляции, а ставивший целью полное уничтожение его режима.

Война, таким образом, пошла не на жизнь, а на смерть. И Чан поставил на карту все, что у него было.

Часть VI «ИМЕЯ ВОЛЮ, ДОБЬЕШЬСЯ ПОБЕДЫ»

Катастрофа

Между тем во второй половине 1946 года резко ухудшилось экономическое положение страны. Война отнимала от семидесяти до девяноста процентов сильно инфляционного бюджета, а Чан Кайши все продолжал настаивать на том, чтобы, как и в годы Второй мировой войны, печатать все больше бумажных денег. С сентября 1945-го по февраль 1947-го курс юаня упал в 30 раз. За один январь 1947 года он понизился более чем в два раза — с семи тысяч семисот юаней до восемнадцати тысяч за доллар. В 1947 году ежемесячный рост цен составил 26 процентов. 1 марта 1947 года Т. В. Сун, не согласный с такой политикой, подал в отставку, и тогда Чан вместо него занял место председателя Исполнительной палаты. Это было смело, но недальновидно: концентрируя всю полноту власти, Чан Кайши сам подставлял себя под критику населения, страдавшего от инфляции и роста цен. Чан осознал это довольно скоро и, по рекомендации Маршалла, уступил этот пост другу юности и одному из самых доверенных лиц Чжан Цюню, считавшемуся в гоминьдановской верхушке либералом.

А кризис все продолжал углубляться. Очевидец сообщает: «Инфляция была столь стремительной, что если какой-то суммы утром хватало на покупку трех яиц, то уже днем за эти же деньги можно было купить лишь одно. Деньги возили в тележках, а цена риса была так высока, что люди, в обычные времена и не помышлявшие о воровстве, громили продовольственные лавки и выносили оттуда все что могли». Бутылка кока-колы, стоившая на американские деньги десять центов, продавалась за миллион юаней.