Чан Кайши

В октябре 1934 года отряды китайской Центральной Красной армии начали прорыв блокады и в самом начале ноября вышли в южную Хунань. Общая их численность на тот момент составляла чуть более 86 тысяч человек. Цель похода не была продумана до конца. Хотелось только одного: вырваться из котла. Радиосвязь с Исполкомом Коминтерна отсутствовала. Не было сообщения и с другими советскими районами, и о том, что там происходило, никто не знал. Более или менее ясным было одно: надо двигаться в западном направлении, в пограничную область на стыке провинций Гуаней — Хунань — Гуйчжоу, где, по сведениям коммунистов, «не было вражеских укреплений». Маршрут был выбран довольно точно: по районам компактного проживания пришлых людей (хакка), которые, естественно, приветствовали красноармейцев как своих освободителей. Гоминьдановские войска, ведшие параллельное преследование, не рискнули атаковать главные силы красных. Они опасались восстания хаккского населения.

Вынудив красных уйти на запад, Чан ослабил напряженность в Восточном и Юго-Восточном Китае. Более того, преследуя войска КПК, его армия наконец-то начала де-факто подчинять Нанкину отдаленные районы, до того контролировавшиеся центральной властью лишь номинально. Войдя, например, в Гуйчжоу, войска Чана тут же сместили местного губернатора, а Чан, лично прибыв в столицу провинции, город Гуйян, заставил его улететь в Нанкин. Вместо него он назначил одного из своих генералов. «Таким образом, — вспоминает генерал Ли Цзунжэнь, — продвигаясь на запад, коммунисты… сделали так, что Гуйчжоу перешла в его <Чана> руки». В середине декабря 1934 года Чан, прилетев в столицу Сычуани Чэнду, сменил и губернатора этой провинции, правда, на этот раз назначив на его место одного из местных милитаристов, генерала Лю Сяна, изо всех сил демонстрировавшего ему свою преданность. Это было ошибкой: Лю Сян вскоре начнет устанавливать в Сычуани свои порядки.

Тем не менее можно считать, что 1934 год для Чана завершался неплохо. Великая депрессия, казалось, заканчивалась. В стране наблюдался экономический рост, начали увеличиваться иностранные капиталовложения. Подходила, похоже, к концу и гражданская война с КПК: потерпев поражение, коммунисты отступали в предгорья Тибета. Более или менее нормализовывались и отношения с японцами, которые в основном соблюдали перемирие в Шанхае и на севере Китая, хотя и хозяйничали в Маньчжурии и Жэхэ. Правда, именно в 1934 году Японии удалось прорвать дипломатическую блокаду Маньчжоу-Го: в марте правительство Пу И признал Сальвадор, за ним последовали Доминиканская Республика и Ватикан, но это мало что изменило. Лига Наций по-прежнему осуждала агрессора.

После Нового года по григорианскому календарю, 1 января 1935 года, Чан улетел на несколько дней в родную Сикоу: он заслужил отдых.

Игры со Сталиным

Однако в 1935 году ситуация вновь обострилась. Несмотря на то что 19 марта советское Политбюро приняло постановление «об активизации» отношений с Китаем, заявив об «абсолютном уважении Советским Союзом суверенных прав Китая, целостности и неприкосновенности его территории», через четыре дня СССР продал Китайско-Восточную железную дорогу Маньчжоу-Го (а фактически Японии) за 140 миллионов иен (по курсу того времени — чуть более 40 миллионов американских долларов). Правда, почти одновременно Политбюро признало «целесообразным… заключение <с Китаем> пакта о ненападении», но Чану этого было уже мало. Обстановка на севере Китая все более накалялась, и угроза полномасштабной войны с Японией с каждым днем становилась очевиднее.

В июне Квантунская армия вторглась в восточный Хэбэй, спровоцировав в то же время вооруженный инцидент в северной части провинции Чахар и начав проникновение в провинцию Суйюань[58]. 4 июля министр финансов Кун Сянси сообщил полпреду Богомолову о желании нанкинского правительства заключить с СССР уже не пакт о ненападении, а договор о взаимопомощи.

Ну а пока советская сторона размышляла, Чан вынужден был пойти японцам на дальнейшие уступки. От его имени министр обороны Хэ Инцинь 6 июля заключил новое (секретное) соглашение с агрессорами, дав по существу добро на образование так называемого «Автономного (а по сути прояпонского) антикоммунистического правительства Восточного Хэбэя». По этому соглашению все гоминьдановские войска, в том числе армия Чжан Сюэляна, выводились из Хэбэя. Так же постыдно разрешился и се-верочахарский инцидент: путем демилитаризации провинции Чахар. В конце же ноября 1935 года «Антикоммунистическое правительство Восточного Хэбэя», поощряемое японцами, объявило о независимости от Нанкина.