Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки

Если говорить о звездах, то астральное и планетарное влияние их на человека безоговорочно взято под сомнение; что же касается луны, то ученые люди признают ее воздействие только на приливы и отливы, на морского червя мблалоло, на рост некоторых цветов и бактерий да еще, пожалуй, на лунатиков, влюбленных, поэтов и кошек. Но не об этих воздействиях в данном случае речь; речь идет о том факте, что если обитатель улицы возведет очи горе, то не увидит искрящихся звезд на небе и не заметит сияющего лунного лика. Выйдя на порог дома, не повстречает, как ближайших своих соседей, Венеру или Юпитер. Не суждено ему стремить свой шаг по знаку месяца, не ведомо ему даже, черна или светла сегодня ночь. Живет он в беззвездной пещере, будто земноводное, не осознавая этого. Ведь и пещерный обитатель этого не осознает.

Обитатель улиц живет в городе, а иногда даже — в очень большом городе; но он не живет во вселенной, потому что не живет под звездами. Он живет среди миллиона людей, но никак не среди миллиона звезд. Его мир кончается за Высочанами либо за Бубенечем вместо того, чтоб заканчиваться за Арктуром[66]

либо за Млечным Путем; это в самом деле ничтожно маленький мирок, раз он не разверзается в бесконечность. Не так существенно изучать орбиты звезд или же уметь отличать Альтаир[67] от Альбирео[68]

; куда важнее быть в любую минуту убежденным, что есть над нами звезды и существует космос. Человек улицы должен отправиться, скажем, в Збраслав[69], чтобы лишь там обнаружить существование вселенной; а провинциал сразу оказывается в ней — стоит только ему переступить порог дома и задрать кверху нос. Если бы люди встречались вечером под звездами, а не под лампой, я ручаюсь, что они не стали бы долго говорить о политике либо о никуда не годных порядках; под звездами лучше говорить о любви, о завтрашнем дне и об иных тихих и серьезных вещах. Под звездами можно сойти с ума или влюбиться, но невозможно рассердиться. Таинственные астральные влияния существуют и впрямь; звезды мощно воздействуют на человека, если он любуется ими, но звезды не способны влиять на людей, которые разглядывают световую рекламу Лионского заведения[70]

либо читают в кафе театральные новости. Под звездами человек причастен великой славе мира; он увенчан звездами.

Еще более глубоко влияние лунное. Я не думаю ни о сверхъестественной красоте лунной ночи, ни об полумесяце Османидов, ни о серебряных лунных замках; я имею в виду лунные обращения и фазы. Обитатель улиц руководствуется календарем, ему известно, что сегодня первое, пятнадцатое либо двадцать седьмое число, и этим исчерпывается все, что напоминает ему о коловращении времени. Его время не записано торжественно и величаво на лунных четвертях. Его жизнь не разделена на небесные обороты и не слагается из светлых либо темных периодов. Первое число каждого месяца, когда он получает свое жалованье, не свидетельствует о вечном коловороте времени; это явствует из полнолуния. Время между двумя полнолуниями — глубже и важнее времени, протекающего между первым и последним числом месяца. Время городского жителя — это только даты, это только — числа, но отнюдь не небесное явление; оно не проистекает из вечности, которая есть время вселенной. Человек, наблюдающий лик месяца, живет уже не по тикающим на стене ходикам, но по безмолвным планетарным часам; вследствие этого он меряет жизнь, я бы сказал, весьма длинными локтями.

Когда я в последний раз переселялся, я думал, что перебираюсь на самый дикий и заброшенный край города; но вскоре я обнаружил, что переселился куда дальше: чуть ли не на луну, по соседству от звезд.

1926

Воскресенье

Я не знаю, какое это явление: атмосферное, акустическое либо какое иное, но (хотя я отродясь не помню, какой сегодня день или число, и различаю их только по шапкам газет) так уж повелось, что воскресным утром, стоит мне раскрыть глаза, как я ощущаю какую-то особенную подавленность, недовольство жизнью, нежелание встать, общую слабость воли и совершенное отсутствие настроения что-либо предпринимать или делать; это состояние можно было бы еще определить как тоска, занудство, хандра, сплин или же скучища. Обыкновенно я мучу себя исследованием этой внезапной депрессии до тех пор, пока наконец не догадаюсь: а-а-а, наверное, сегодня воскресенье. И впрямь — настало воскресенье.