Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки

Но постойте-ка, кажется, зазвонил звонок. А, это почта! Человек, принимающий свою почту, держится вроде небрежно (дело чести: подавить свое тайное волнение) и хладнокровно (впрочем, я ко всему готов), он вертит каждое письмо в руках и не спешит — как не спешил бы, если бы открывал дверь в тринадцатую комнату заколдованного замка. Наконец после некоторого промедления, до краев исполненного важностью минуты, он открывает свою почту.

Совершенно необъяснимо, почему так плохо, с такой недостойной поспешностью вскрываются письма на театральных подмостках или в кино, — ведь там разорвут конверт, ты не успеешь и опомниться, даже не усядутся для этого поудобнее. Нет, так это не делается.

Человек, которому пришло письмо, прежде всего сядет. Затем только примется разрезать конверт и будет делать это медленно и стойко — будто недоверчиво поднимать крышку заколдованной шкатулки; сейчас все решится. — Как ни странно, и на этот раз, по какой-то случайности, не пришло ничего особенного; это всего лишь счет от книгопродавца и какое-то письмо, черт бы его побрал! (Снова на него отвечать.) Дверцы неограниченных возможностей на сегодня снова захлопываются. Только дни завтрашние таят в себе неизвестное великое событие.

И самое удивительное здесь то, что состояние вечного ожидания знакомо и людям, которым в общем-то совершенно нечего ждать; у них нет дяди в Америке, они совсем не мечтают о том, чтоб что-то неизвестное произвело переворот в их жизни, и даже испугались бы, если б им предстояло принять какое-нибудь новое назначение. И все-таки, когда звонит почтальон, отзывается и в них слабенькая тоска или надежда, что возможно… кто знает… что-нибудь да и придет из этого великого чужого мира… Слава тебе господи, это всего лишь журнал или предложение на поставку машины или нескольких мешков угля… Но вечное человеческое ожидание чего-то неожиданного и чудесного никогда не бывает окончательно и бесповоротно обмануто.

1925

III

У портного

© перевод Л. Касюги

Бывали времена, когда всем одеянием человека была власяница. Бывали времена, когда человек наследовал от своего почтенного предка «также пару штанов суконных, также кафтан темного сукна», после чего всю жизнь носил это наследство и снова, послушный воле божьей, передавал в пользование следующему поколению. Ныне уже нет такого комфорта, хочешь не хочешь, а человеку приходится порой посещать «своего» портного (ибо у всякого уважающего себя гражданина есть свой портной, как и свой доктор, свой адвокат, свой владелец табачной лавки и вообще великое множество своих людей), чтобы обзавестись новым костюмом. («Новый костюмчик, пожалуйста», — как говорит его портной.)

Как правило, все происходит примерно следующим образом: человек садится и небрежно листает модные журналы. В них он видит множество энергичного вида молодых людей, поразительно долговязых, необычайно широкоплечих и с полным отсутствием живота. Они, облаченные в домашнее платье, выходные костюмы, брюки-гольфы, регланы, ульстеры или смокинги, курят сигареты, натягивают перчатки или стоят просто так, о чем-то разговаривая, или вообще ничего не делают, а изображают современных, предприимчивых молодцов. С тихой неприязнью человек разглядывает их, думая о них свое: и откуда у таких бездельников и мошенников, говорит он себе, берутся на все это деньги? Этак каждый сможет — стоять у зеленого автомобиля и натягивать перчатки, а вот если бы тебе пришлось зарабатывать…

— Ну так, какой же костюмчик? — спрашивает вдруг портной за спиной ожидающего.

Человек пугается и тычет в того самого бездельника у зеленого автомобиля: «Может, вот этот, а?»

Мастер с достоинством склоняет голову:

— Ну что ж, хорошо, слегка спортивный фасон. Сегодня, уважаемый, все больше носят в спортивном стиле. А какой материальчик вы бы желали? У нас имеются новейшие образцы: Латекс, Вителло, Гемендекс.

— Ну хотя бы Латекс, — говорит человек робко.

— Превосходный материальчик, — соглашается портной и снимает с полки рулон чего-то серого. — Извольте взглянуть хотя бы этот. Или, может, вы желаете что-нибудь получше? — спрашивает он и кладет на прилавок что-то ядовито-зеленое.

— А нет у вас чего-нибудь… получше? — несмело спрашивает заказчик.

— Прошу, прошу. Есть у нас вот такой кусок, — щебечет пан портной и раскидывает на прилавке нечто синее. — Извольте взглянуть, — говорит он, набрасывая на себя это синее и с видом античного трагика заворачиваясь в него, как в тогу.

— Ну так можно синий, — говорит заказчик, чтобы как-то покончить с этим вопросом. «Все-таки не ядовитая зелень», — думает он с облегчением.

— Чудесный материальчик, — заверяет портной, — мы только что сшили из него костюмчик для пана советника.

— А… вы должны с меня снимать мерку? — с трудом выдавливает заказчик, словно спрашивает у своего зубного врача, надо ли рвать зуб.

Пан портной снисходительно склоняет голову.

— Нет нужды, — успокаивает он, — ваша мерка у нас записана. А какие карманы?

— Карманы?

— Да, какие вы предпочитаете карманы?