Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки

Но ведь и у всех нас есть свой большой дом и свой сад; там мы вечно что-то строим и что-то исправляем, и вокруг нас всегда полно людей, призванных привести все в порядок. У каждого из нас хватает работы, но взгляни хотя бы краешком глаза на тех, кто призван к работе наиважнейшей. Оставь на время свою работу и присмотрись к тем, кто делает свое дело искусно и точно, ловкими и красивыми движениями умелого человека. И если ты увидишь таких людей, то не потеряешь времени напрасно, любуясь ими с восхищением и признанием. Любой работник достоин своей мзды, но подлинный мастер достоин большего: стать примером. Тебе так и не дано понять до конца, в чем же его секрет: чем дольше ты глядишь, тем удивительнее представляется тебе его труд и умение и тем таинственнее его искусство, с каким владеет он своим ремеслом. И ты понимаешь, что важно не только то, что человек делает, но и как он это делает, с каким умением и каким мастерством. Подлинное мастерство непостижимо, и познается оно по одной ему присущей красоте. Любая красота непостижима. И человек на своем месте непохож на человека, просто делающего свою работу, скорее он напоминает естественно растущее дерево, ибо все, чему он научился, он делает с абсолютной естественностью. Свой дар он не может никому передать в наследство. Научиться этому нельзя. Как нельзя заменить человека, который на своем месте; нет, тут должен только прийти другой человек, со своим даром, чтобы по праву занять свое место.

Так поэтому остановимся и воздадим почет человеку на своем месте.

1926

IV

Когда человек впервые…

© перевод Л. Касюги

Впервые воткнув в землю росток, человек ходит на него смотреть по три раза в день: ну как, подрос уже или нет? Затаив дыхание, он склоняется над ним, приминает землю у его корешков, расправляет листочки и вообще всячески мешает ему расти, считая это полезной заботой. А когда растеньице, несмотря на все, принимается и растет, как на дрожжах, человек удивляется такому чуду природы, словно произошло нечто необычное, и считает это одной из самых своих больших личных удач.

Позже, да, позже все уже по-другому, позже человек засаживает свою грядку с небрежностью профессионала: вот так-то и так-то, а теперь докажи, на что ты сам способен. Если какой-нибудь росток не примется, он пожмет плечами: сам виноват. А что другие растут, так это естественно, — ведь я подготовил им прекрасную почву, и было бы просто неблагодарностью, если бы они не росли.

* * *

Впервые в жизни отправившись за пределы своего отечества, человек прежде всего чувствует страх перед той неизвестностью, в которую он ввергает себя, но не слишком подает вид. Во-вторых, он ощущает непреодолимую страсть к приключениям, гордость завоевателя и мужество первопроходца; душа его скромна, но преисполнена безмерной гордости и почти болезненной чувствительности. Так знайте же, меня ждут неведомые дальние края; я не просто такой-то, а великий искатель приключений.

Когда же человек в десятый или двадцатый раз отправляется за границу, то, надвинув дорожную кепку на глаза и заложив руки за спину, предается самосожалению. Боже, какое бремя, какая скука. Опять скитаться черт знает где, иметь неприятности с таможней, менять деньги, искать ночлег в незнакомом отеле. Черт меня дернул опять ехать и т. д. и т. п.

* * *

Когда человека в зрелом возрасте впервые выбирают членом какого-нибудь комитета или секретарем общества, он прежде всего чувствует себя глубоко польщенным, и для его скромной особы — это целительный бальзам, льющийся на его обостренный комплекс неполноценности; вместе с тем его так и распирает от гордости, и он говорит себе, смотрите-ка, мир во мне нуждается. И я покажу, на что способен; это новая эпоха в истории; с этой минуты все переменится, все будет реорганизовано, начнется разработка новых задач. — Боже мой, надо только иметь вкус к работе, и тогда произойдут чудеса. Наконец-то появилась возможность глубоко и действенно вмешаться в происходящее…

Когда же человека в десятый раз выбирают куда-то, его одолевают совсем иные чувства. Прежде всего, он принимает это как должное: я в этом разбираюсь, у меня есть опыт… Для меня дело привычное, не требующее большого труда; но если опять какой-нибудь придира начнет приставать ко мне… Нет, господа, благодарю за честь, которую вы мне оказываете, но простите, для меня это в тягость… Впрочем, если вы настаиваете на моем избрании, я обещаю вам, что буду проводить прежнюю линию, а не только исполнять свои функции. (Боже мой, какая трата времени! И почему я, идиот, надрываюсь ради других?)

* * *